Кеннет Бийр - Суда-ловушки против подводных лодок - секретный проект Америки

Похоже, что летало несколько самолетов, но они не бомбили. Легуен засек цель, изменил курс на 95° и приготовился к действиям. Нэвилл спросил:

— Гленн, как насчет этого эсминца?

Легуен ответил:

— У него может быть своя игра. Пока он не помешает, я буду игнорировать его.

Эсминец таки вторгся в игровое поле Легуена. Между ним и самолетом с южной стороны происходил обмен нерасшифровываемыми мигающими световыми сигналами. Затем эсминец начал гидролокацию, несомненно обследуя подозрительное затемненное таинственное судно, которое, казалось, маневрировало необычным образом. Эсминец, двигаясь курсом на север, обогнал «Эвелин», затем повернул на восток широкой дугой и поймал звуковую цель примерно по истинному пеленгу 150°. Его «писк» и эхо были четко различимы гидроакустиком «Эвелин». К ней он, похоже, интерес потерял, сконцентрировавшись на новом контакте — с противником Легуена.

— Дерьмо! — вырвалось у него.

Чтобы снять напряжение, находчивый Нэвилл отреагировал:

— Черт возьми, бьюсь об заклад, Гленн, вы наверняка имеете более высокий ранг, чем командир этого эсминца. Сыграем на этом Сообщите ему, что вы — SOPА [148] «Senior Officer Present At» — «На борту офицер более высокого ранга» — стандартное сообщение, принятое в ВМС США, — Прим. перев. и берете на себя тактическое командование атакой.

Легуен ответил:

— Черт возьми, прекрасная идея, Ларри. Но в теперешней ситуации она не сработает. Мы с ним начнем спорить об этом, а немец утопит нас обоих. Пусть забавляется. Мы наведем порядок потом. Я только надеюсь, что он не станет тратить время на то, чтобы задирать нас.

А Рейнгард Хардеген должен был бы быть теперь на грани умственного и физического истощения к концу этого похода, никак не соглашался с этим и ничем этого не выказывал. Он хотел бы уйти в более глубокие воды и сделать передышку, но у него еще оставалось дело. Командир U-123 был озадачен этим «медленно двигающимся судном». Подозрительность заставила его быть настороже. С парохода «Эвелин» его уже видели и о нем сообщали всем. Осветительная бомба падала перед ним, бросивший ее пилот наверняка его видел. Он уходил в надводном положении в успокоительные глубокие воды. Но у него было неуловимое неопределенное ощущение того, что его преследуют. Он ожидал новых осветительных бомб и, возможно, атаки с моря или с воздуха. Ему надо добраться до глубин до того, как начнется день. И сколько времени они будут держать его на дне? Его ум лихорадочно искал ответ.

У капитан-лейтенанта Хардегена было исключительно проницательный ум, аналитичный, быстрый, восприимчивый; разгадывать загадки было игрой, которая доставляла ему наслаждение. Но истощение превращает стресс скорее в болезнь, в состояние нездоровья, чем в призыв к действию. Хардеген не ассоциировал пароход «Эвелин» с ловушкой подлодок «Кэролин». Справочник Грёнера по торговым судам показал бы сходство этих двух старых торговых кораблей. Раз «Кэролин» была превращена в судно-ловушку, не резонно разве было предположить, что ее систершип «Эвелин» тоже может быть такой же ловушкой? И внешнее сходство их разве не повод для подозрения? Ни Хардеген, ни Кэдинг, ни Рафальски, ни фон Шрётер связи между ними не нашли. Определенно, бой с «Кэролин», едва не ставший катастрофой, всего несколько недель назад должен был бы создать неизгладимое впечатление в умах и Хардегена, и фон Шрётера. И тем не менее за прошедшие два часа они оба в прицелах видели дважды эту медленно двигающуюся подозрительную тень и не сочли ее ловушкой.

В 02:15 Хардеген, стоявший на мостике вместе с фон Шрётером и двумя наблюдателями, заметил тень, идущую на юг. Она шла по его левому борту от кормы. Это была та же самая «подозрительная тень», которую они видели девять минут назад. Это было небольшое, медленно идущее судно, но в темноте опознать его было невозможно. Хардеген ненадолго задумался. Он решил атаковать. Развернул лодку вправо, чтобы дождаться приближавшееся судно, чтобы уменьшить угол атаки и сократить расстояние до цели с 2000 до 500 метров. Не хотел промахнуться последним «угрем». Он предпочел бы цель побольше, например танкер, но и это добавление в три-четыре тысячи тонн с такими небольшими усилиями тоже неплохо. Он терпеливо ждал. Все было в порядке. Очевидно, в надводном положении он не мог слышать гидроакустика. [149] Вахтенный журнал U-123. 11 апреля 1942 г.

И вдруг спокойствие рухнуло. Как из ниоткуда, в темноте появился самолет, его шум перекрывал грохот дизелей лодки, и бросил осветительную бомбу прямо по курсу. Ярко осветилось пространство вокруг лодки. Второй самолет стал сигналить «подозрительной тени». Фон Шрётер безуспешно пытался прочитать сообщения, которыми с помощью световых вспышек обменивались эсминец и самолет. Хардеген заметил еще один самолет, идущий сзади и справа. Командир остановил оба дизеля в надежде, что пилот не заметит килевой след лодки. Но поздно. Самолет с креном на левое крыло начал пикировать прямо на лодку. Хардеген передал вниз — «Тревога!», фон Шрётер инстинктивно прыгнул в люк.

Хардеген вспоминал: «Более быстрого аварийного погружения у нас не было. Когда я прыгал в люк, самолет был прямо надо мной. Это был одномоторный самолет с низкорасположенным крылом, похожий на наш Хе-70 (Heinkel 70. — Прим. авт.). Уверен, он видел нас».

Было 02:25. U-123 ударилась в илистое дно на глубине 20 метров. Хардеген сжался, ожидая удара бомбы, но он не последовал. [150] То же.

Фриц Рафальски у гидрофона — подводного звукодетектора, сообщил о шуме быстровращающегося винта и работе эхолокации. Пеленг указывал в сторону тени, эсминца. Теперь озабоченный командир двинул лодку тихим ходом в сторону глубоководья по курсу 120°. В 03:10 Рафальски доложил: «Шум винтов прямо за кормой и он усиливается. Наверняка это винты эсминца». Хардеген находился в центральном посту, рядом с ним был фон Шрётер у «Форхальрещнера» или аппарата расчета упреждения [151] Он же аппарат торпедной стрельбы. — Прим. ред. . Он сказал своему старшему вахтенному начальнику:

— Этот парень идет точно над нами. Звучит это не особо мелодично.

В 03:17 шесть глубинных бомб взорвались одна за другой. Стоявшие были сбиты с ног. Люди и части оборудования раскидало по лодке. На небольшой глубине лодку трясло и раскачивало. Носовая часть приподнялась и затем ударилась о дно Атлантики. Большинство механических систем вышло из строя, шипение и другие сбивающие с толку шумы слышались повсюду в лодке. Включение резервного освещения только усугубляло общее замешательство. [152] Вахтенный журнал U-123. 11 апреля 1942 г.

Эсминец развернулся и снова пошел прямо на U-123. Хардеген приказал проверить электродвигатели. Лодке могло потребоваться движение, чтобы ускользнуть или даже атаковать этот патрульный корабль. Пока же Хардеген держал лодку на дне на глубине 22 метра и все оборудование на ней было выключено. Теперь единственным звуком, доносившимся до подводников, был свист гребных винтов атакующего эсминца и надоедливый писк его гидролокатора. Жуткий ритмический стук его винтов теперь слышали все, находившиеся теперь в легко уязвимой лодке. Шульц, этот инженер и супер-специалист, должно быть, был ошеломлен объемом и сложностью вставших перед них проблем. Было неизвестно, осталась ли энергия в батареях для движения лодки. Плавкие предохранители на аккумуляторных батареях требовалось подсоединить заново. Надо было проверить давление сжатого воздуха в баллонах продувки цистерн. Надо было проверить действие вертикальных и горизонтальных рулей.