Густав Эрве - История Франции и Европы

Нищета в деревнях в XVI веке . — В мирное время, когда спокойствие царило внутри и вне государства, крестьянин жил в нужде; но лишь только начиналась внешняя война или междоусобица, наступала нищета; а между тем такие войны, как мы видели, были почти непрерывными.

За все время итальянских войн (1498–1559), если внутренние провинции и имели немного отдыха, то все пограничные, от Ла-Манша до Средиземного моря, были вдоль и поперек истоптаны воюющими армиями, а деревни преданы огню и утопали в крови.

С 1559 по 1598 г. продолжались религиозные войны, и все деревни с одного конца страны до другого, были разграблены шайками католиков или протестантов, французов или иностранцев; крестьянская Франция могла думать, что возвратились самые печальные дни столетней войны или набегов разбойничьих банд.

Нищета в деревнях XVII века . — Следующие факты и свидетельства доказывают, что в ХVII и XVIII веках положение не улучшилось.

1634. Крестьяне в Пуату, Ангуме, Сентонже и Гаскони умирали от голода; они берутся за оружие; гасконцы дают настоящее правильное сражение королевским войскам; это возмущение нищих.

1639. Новое возмущение голодающих крестьян, на этот раз нормандских; босоногие восстали и сделались жертвами зверских репрессий.

В 1635–1659 годах во всех пограничных провинциях, крестьянам, как добыче армии 30-летней войны, а в 1648–1653 во всех внутренних провинциях им же, как добыче гражданской войны (фронды), солдаты жгли подошвы и вешали крестьян за ноги, головами вниз, чтобы вынудить признание, куда они прячут остатки своих сбережений.

В продолжение этих 20 лет внешних и внутренних войн, чума и голод не прекращались.

Вот свидетельство современника; можно было бы привести сотню подобных, дающих понятие о страданиях, вынесенных сельским населением.

«Мы удостоверяем, что видели собственными глазами, как между Реймсом и Ретелем стада не животных, а мужчин и женщин рылись в земле, подобно свиньям, чтобы добыть какой-нибудь корешок…»

«Настоятель Бульта, в Шампаньи, засвидетельствовал нам, что похоронил трех своих прихожан, умерших голодною смертью, остальные питались только рубленой соломой смешанной с землей, которую невозможно назвать хлебом. Были съедены пять сгнивших вонючих лошадей; 75-летний старик пришел в дом приходского священника, чтобы у его очага зажарить кусок червивого мяса лошади, издохшей две недели тому назад и валявшейся в вонючей луже».

1662. Отрывок письма настоятеля монастыря в Блуа.

«Не подлежит сомнению, что в Блэзуа, Солонье, Вандоме, Перше, Шартрене, Мэне, Турене, Бэрри, части Шампаньи и других местах находится более 30000 бедняков, в последней степени нищеты, большая часть которых умирает с голода… Несчастные не имеют ни постели, ни платья, ни белья, ни мебели, — словом, лишены всего. Они почернели как мавры, большинство обратилось в скелеты, а дети пухнут… Несколько женщин и детей были найдены мертвыми на дорогах и во ржи, при чем рты их были набиты травою… Буллон. Викарий церкви Спасителя в Блуа, свидетельствует, что видел детей, евших нечистоты…»

1675. Отрывок письма губернатора Дофинэ, герцога Ледигиера, к Кольберу:

«Удостоверено, и я вам пишу, милостивый государь, на основании самых точных сведений, что большая часть населения вышеназванной провинции всю зиму питалась только хлебом, желудями и кореньями, а теперь они питаются только луговой травой и древесной корой».

1683. Голод в Анжуйской провинции. Отрывок из письма аббата Гранде епископу Анжерскому:

«Мы входим в дома, которые более похожи на хлев, чем на человеческие жилища… Находим иссохших матерей с грудными детьми, у которых нет ни полушки, чтобы купить им молока. Некоторые жители едят только папоротниковый хлеб: другие же по три-четыре дня не имеют ни куска».

1698. На запрос правительства о состоянии вверенных им провинций, интенданты отвечают рядом жалоб. Вот выдержки из их заметок, убийственных для Людовика IV, который, благодаря своим сооружениям, войнам и нетерпимости, был причиною всей этой нищеты:

«В Руанском округе, в Нормандии, которая всегда считалась самой трудолюбивой и достаточной провинцией, из 700000 чел. нельзя насчитать 50000, которые едят вволю хлеба и спят не на соломе.

В Ла-Рошельском округе погибла треть населения от разных причин и, между прочим, от нищеты. Крестьяне вынуждены лишать себя части необходимой пищи. Они умирают преждевременно, потому что малейшая болезнь легко разрушает тело, истощенное изнурением и страданиями.

Крестьяне Мулинского округа черны, сини и имеют ужасный вид; они питаются каштанами и репой, как и их животные.

В Риомском округе крестьяне едят ореховое масло; это почти их единственная пища. что очень удивительно, так как это, в общем, богатая страна, но налоги, которыми обременены жители, не дают им возможности пользоваться природными благами своей родины.

В Дофинэ — всеобщая нищета…»

Нищета в ХVIII веке. — 1707. благодаря войнам, происходившим в последние годы царствования Людовика IV, нищета еще более возрастает. По свидетельству Вобана:

«Десятая часть населения вынуждена нищенствовать и действительно побирается (считается 2000000 нищих на 20000000 населения); из остальных девяти частей пять не в состоянии подавать милостыни, потому что сами, за весьма малыми исключениями, находятся почти в нищенском состоянии. Из последних четырех частей, три — весьма недостаточны».

Около того же времени епископ Фенелон писал «великому королю»:

«Вся Франция — не что иное, как огромный разоренный госпиталь без припасов».

1725. Отрывок письма герцога Сен-Симона:

«Нищие жители Нормандии питаются травою и королевство превращается в обширный госпиталь, переполненный умирающими и отчаявшимися».

1739–1740. Выдержки из журнала маркиза д’Аржансона:

«Голод (1739) вызвал три восстания в провинциях Руффэ. Кане и Шиноне. По дорогам убивали людей, у которых был хлеб… Герцог Орлеанский принес на днях в Совет кусок хлеба, положил его перед королем на стол и сказал: «Вот каким хлебом, государь, питаются теперь ваши подданные».

«Интендант пишет мне (1740), что нищета растет с часу на час; малейшее ухудшение урожая увеличивает это явление в течении последних трех лет… Фландрия находится в особенно затруднительном положении: невозможно ждать жатвы, которая наступит только через два месяца. Лучшие провинции не в состоянии поделиться с другими».

Массильон, епископ Клермон Ферранский, пишет в том же году министру Флери:

«Монсиньор, жители наших деревень живут в страшной нищете, без постелей, без мебели; большинство из них уже полгода не имеют ячменного или овсяного хлеба, составляющего их единственную пищу, и они вынуждены вырывать его изо рта друг у друга и у своих детей, чтобы уплатить налоги… Если в этой провинции нашлись интенданты, говорящие иное, они подвергают истину и свою совесть жалкой участи».