Н. Пинегин - 70 дней борьбы за жизнь

На следующий день продолжались поиски пропавшего. Обыскали все торосы кругом до четырех километров. Была надежда найти свежие следы Баева на глубоком снегу. Но розыски остались безуспешными, следов не было.

«Куда он мог деваться?», — задает вопрос Альбанов — «В местах, где мы встречали каналы, Баев переходил их благополучно, это было видно по следам. Возвращаясь обратно, он пошел не по старым следам, а левее и мог. заблудиться в ропаках. Но трудно предположить, чтобы Баев не вернулся назад, когда убедился, что идет неправильно. Тогда следы привели бы его к тому месту, откуда была видна уже наша высокая мачта. Он мог, переправляясь через какую-нибудь полынью, свалиться в воду, но для нас такие купанья были далеко не редкостью. "Обыкновенно сейчас же выкарабкаешься на лед, выжмешь воду из одежды и бежишь к становищу. Помню я, что Баев не раз жаловался на сердце; по-видимому, он страдал пороком. Не мог ли у него случиться разрыв сердца при падении в холодную воду? Иначе я не могу ничего придумать. Простояли мы на этом месте трое суток, вес еще надеясь что подойдет Баев, но он как в воду канул, уйдя искать свою «ровнушку», на которой копыто не пишет».

Среда, 14 мая. Снялись около четырех часов дня и за шесть часов прошли четыре километра. Сегодня в некотором роде юбилейный день: мы считаем, что отошли от судна 100 километров. Это выходит на круг 3,3 километра. Уходя с судна, мы рассчитывали теперь уже быть если не на берегу, то в виду берегов.

Справили юбилей торжественно: сварили из сушеной черники и вишен суп и даже приправили его для сладости двумя банками консервированного молока, что вместе с сухарями дало роскошный ужин.

Четверг, 15 мая. Опять не хватило топлива, опять забота, чем напитать людей. Как это тяжело, как это надоело мне! Хуже всего то, что за ничтожными исключениями эта забота никого из моих спутников как бы не касается. Как будто им безразлично, дойдем ли мы до земли или нет. Тяжело в такой компании оказаться в критическом положении. Иногда невольно становится страшно за будущее.

Сегодня ветер перешел к западу. Погода холодная, туманная. Прошли за день два километра.

Пятница, 16 мая Вчера едва не потонули три человека. Если мы доберемся до берега, пусть эти люди помнят 15 мая, день своего избавления от смерти, и ежегодно чтут его. Но если спаслись люди, то все же утопили дробовку-двухстволку и нашу кормилицу — кухню. Вследствие этого мы вчера должны были есть сырое мясо и пить холодную воду с разведенным молоком, а сегодня, вместо горячего чая, который всегда так согревает нас, пили чуть тепленькую водичку с сухарями.

Суббота, 17 мая. Сегодня к утру полынья очистилась и расширилась. Мы спустили каяки и проплыли часа два, пройдя приблизительно девять километров. Каяки держатся на воде прекрасно Нарты, несмотря на их тяжесть и громоздкость, тоже помещаются каждая на своем каяке впереди, и от этого каяк не теряет устойчивости. Просачивание воды есть, но совсем незначительное.

Я с Нильсеном ушли далеко вперед; за нами шли парами остальные каяки. Когда мы подошли к концу полыньи, я влез на высокий ропак и увидел два подходивших каяка, а остальных двух не было видно. Ждем мы их час, два, а их все нет. Так и решили, что опять что-нибудь случилось. Так и было на самом деле. Около четырех часов подошел четвертый каяк и нам сообщили следующее: только что последний каяк отошел от кромки льда, как Регальду понадобилось во что бы то ни сигало вылезть на лед, что он и стад делать, но в это время под ногами его осыпался снег, и наш стьюарт основательно выкупался. Каяк, на котором он плыл один, был очень скоро отнесен по ветру, и каяку Губанова пришлось ловить его к буксировать к месту происшествия… Скоро мы опять собрались все, поставили палатку, собрали остатки топлива и сварили гороху. Наши, неудачники немного утешились.

Воскресенье, 18 мая. Сегодня, можно сказать, хорошая дорога. Громадные ледяные поля; ропаки и торосы встречаются только изредка. Лед молодой, покрыт слоем снега не больше 15–20 сантиметров, снег сравнительно плотный.

Несмотря на все усилия подойти к большой воде полыньи, это нам не удалось, — до такой степени весь окружающий ее лед поломан? Похоже, что эта полынья существует давно, и ее то сжимает, то разводит. Пытливо смотрю я на горизонт, надеясь увидеть препятствие, о которое ломается лед, — остров, желанный остров, но, увы, ничего не вижу. Правда, горизонт мглист, а погода пасмурна… Вернулись к каякам и стали ждать.

Досадно, что приходится терять даром столько времени. Ведь за это время мы могли бы очень далеко уйти. Нет, так итти нельзя! Сегодня же решили уничтожить самый плохой каяк и ломаные сани, а обшивку с каяка натянуть на один из оставшихся. Дерево употребим на топливо, уничтожим все лишнее и будем итти со всеми четырьмя: оставшимися нартами сразу, без этого изводящего возвращения на место предыдущей ночевки.

Луняев не может тащить: он сам еле ходит и при этом все время стонет. Значит, на четыре нарты нас девять работников. Пусть это будет тяжело, но все же мы будем двигаться полегоньку вперед Плыть же на четырех каяках десять человек вполне могут.

Понедельник, 19 мая. Стоим и приводим в исполнение вчерашний план. Дует восточный ветер, баллов 4–5. Облачно. Пробовали, бросать наш лот, но, вытравив линя более 200 метров, не достали дна. Целый день ищем обхода полыньи или подхода к ее воде, но пока поиски безуспешны. Проклятая полынья! К ней положительно нельзя подступиться. Лед поломан на громадном расстоянии вправо и влево. И вчера, и сегодня я выкупался, стараясь на лыжах перейти многочисленные трещины и каналы.

Вторник, 20 мая. Продолжает дуть юго-восточный ветер, 4–5 баллов. По-прежнему облачно и пасмурно. Часов в 11 утра пошли к найденной вчера переправе через полынью. Придя к месту, наименее изрезанному трещинами и каналами, мы опять убедились, что их развело и подобраться к полынье нет никакой возможности. Поставили палатку, напились чаю, и я со Шпаковским пошли искать обхода дальше на запад. Обход нашли, но до завтрашнего утра? решили еще стоять: слишком болят глаза.

Среда, 21 мая. Наконец-то нам удалось обойти проклятую полынью! Но что это была за дорога. Тащили каждую нарту по шесть, по семь человек, расчищая и прокладывая дорогу и топорами, и гарпунами, но так или иначе, а полынью обошли и вышли на ровную-ровную поляну, покрытую не толстым слоем крепкого снега. По этой дороге потащил и нарты по два человека каждую.

Прошли мы за день километров шесть, и снова ряд трещин и каналов преградил нам путь. Удивительно поломан лед. Через часть каналов переправились сегодня, но и на завтра их осталось за глаза довольно. Скверно, что хотя полыней мы видим много, да и впереди их кажется достаточно, но плыть по ним положительно нельзя. Да и тянутся они в большинстве случаев с востока на запад. Летают чайки, видели одного тюленя. Отчего тюленей стало так мало?