Н. Пинегин - 70 дней борьбы за жизнь

Да, сегодня удачный денек. Ветер с севера. Полуденная высота дала 81°54′. Бросили лот и, мне кажется, достали дно на глубине около 200 метров.

Много летает нырков; один раз пролетела стайка в девять штук. Летают белые чайки и глупыши. Тюленей выставало целый день тоже много и даже по два и по три зараз. Положительно земля должна быть где-то недалеко. Слишком большое оживление вокруг нас на льду, на воде и на воздухе.

А на горизонте ничего не видно. Впрочем не так. Теперь, когда мы так страстно желаем увидеть землю, мы видим ее 3 каждой тучке, в каждом ропаке или в светлом пятне на горизонте. Вот-вот, ждем, станет горизонт яснее и мы убедимся, что далеко на горизонте — земля, во всей ее прелести. Но проходит некоторое время, уносится тучка, ясно в бинокль мы рассмотрели ропак, и от наших островов не осталось и следа.

Лед находится в движении: полынья, у которой мы вчера остановились, сегодня неузнаваема. Куски льда отламываются от нашего поля, уносятся к противоположной кромке полыньи, и наше владение понемногу уменьшается. Лед за полыньей состоит из мелких льдин. Ходили на разведку и убедились, что по нужному нам направлению итти положительно нельзя. Не могу себе и представить, как мы дойдем.

Сегодня у нас идет «стряпня». Из медвежьего мяса, почек, сала и кишок мы наделали таких колбас, что самый взыскательный гастроном облизал бы пальцы. Я это говорю не с голоду, так как теперь мы сыты до отвала. Медвежье мясо мы варим и сушим впрок. Убитый сегодня медведь велик, не менее трех метров от кончика носа до хвоста. Шкура очень хороша. Хорошие деньги можно бы взять за нее «там», где живут люди. Жалко, а приходится бросать: не брать же с собой такую тяжесть, когда мы почти готовы побросать самое необходимое. Ночью поднялась сильная метель, при крепком северном ветре.

Воскресенье, 1 июня. Сегодня мои именины. Едва я проснулся, спутники поздравили меня с этим событием и пожелали… ну, что можно пожелать в нашем положении? Конечно, земли, как можно скорее, а остальное — приложится само. Регальд, наш повар, решил отпраздновать мои именины, закатил такой именинный стол, что у всех от одного вида потекли слюнки. Во-первых, все получили по громадному куску великолепного бифштекса с поджаренным луком. На второе — по большому куску сочной колбасы; на третье был чай с сушеными яблоками. Чувствуют себя именинниками положительно все. Да и помимо именин для радостного настроения есть основание. Ветер по-прежнему северный, и нас несет на юг. Хоть и не ходи вовсе пешком, а сиди в своем «купе»-палатке.

Хотя солнце только временами проглядывало сквозь облака, все-таки удалось взять его высоту, и широта получилась 81°49,5'.

Нас очень быстро подает на юг. Меня смущает одно обстоятельство, о котором я стараюсь умолчать перед своими спутниками. Если лед быстро идет на юго-юго-запад, то, значит, нет преград на его пути. А ведь эти преграды ни более ни менее, как острова, к которым нам следует стремиться. Ведь если мы радуемся нашему дрейфу, то только ради этих островов. А их-то, по-видимому, и нет там, куда движется лед. Теперь, когда мы, достигнув широты Земли Франца-Иосифа, продолжаем двигаться на юг и тем не менее не видим и намека на острова, становится ясно, что нас проносит мимо этой земли. Проносит, конечно, по западной стороне. Нам необходимо итти на восток, но как пойдешь по этим льдинам, все время находящимся в движении относительно друг друга? Лед переставляется ежеминутно, прямо на глазах. Одна полынья закрывается, другая открывается, льдины меняются местами, как будто какие-то великаны на большой доске играют в шахматы.

Идя на разведку и переправившись через несколько каналов, мы увидели на одной из льдин следы лыж. Сначала мы были поражены, но пересчитав число следов и рассмотрев их внимательнее, мы убедились, что это наши же следы, проложенные раньше, но только льдина переставлена на другое место. Вот и извольте итти по такому льду! Во время разведки видели свежие следы медведицы с двумя медвежатами и трех взрослых медведей. Летают нырки и глупыши. Луняев убил тюленя, но пока его собирались доставать, он утонул.

Пользуясь прояснившимся на несколько минут горизонтом, я взял высоту солнца и — получил широту 81°42,5'. Значит, за сутки нас подало к югу на семь миль. Недурно, Положим, и ветер сегодня крепкий. По-старому ничего не видно похожего на землю. Раньше я ждал ее в южной части горизонта, но теперь внимательно осматриваю его кругом, не исключая и севера. Где мы можем быть? Неужели находимся по восточную сторону островов? Нет, это немыслимо! Мы должны быть по западную сторону Земли Франца-Иосифа, где-нибудь к северу от Земли Александры. Только бы не попасть слишком к западу! Тогда наше дело будет хуже: можем «промазать» мимо Земли Франца-Иосифа и не попасть на Шпицберген. Но этого трудно ожидать. Вероятнее всего мы находимся севернее Земли Александры. По описанию Нансена, это земля низменна и покрыта снегом или ледником. Немудрено, что мы ее сейчас и не видим.

Острова Рудольфа и другие, лежащие к северу, по всей вероятности, остаются много восточнее. Если это предположение верно, то положение наше хуже, чем мы желали бы. Я предпочел бы попасть на путь Нансена, так как об этом пути мне хоть немного известно Знаю, что там есть моржи, медведи и птицы, следовательно, мы там не умерли бы с голода. Земля же Александры совершенно неизвестна мне, и ее северные берега у меня нанесены пунктиром, как они были нанесены и на карточке Нансена. Но поживем — увидим!

Забились в палатку и ждем перемен, благо мяса у нас теперь довольно. Ветер не утихает, и «на дворе» сильная метель.

Среда,4 июня. И сегодня, как вчера, продолжает дуть сильный северный ветер. Метель и мокрый снег. Погода такая, про которую говорят, что «хороший хозяин и собаки на двор не выгонит».

Сыро и в палатке. Снег и лед над ней подтаивают, и вода копится в образовавшейся яме. Третьего дня переставляли палатку на новое место, но сегодня у нас опять мокро. Подстилки, малицы, совики и даже одежда намокли, хоть выжми. Озябшие, сидим мы в своей палатке, как обложенные компрессами, и мрачно молчим. Просушить имущество в такую погоду нечего и думать, и мы только переодеваем малицы задом наперед и жмемся поближе к нашей печке. Эта новая печка сделана по образцу утопленной; она требует много топлива, — тюленей только добывай. Хорошо, что в полынье выстает много тюленей, и топливо у нас всегда будет. Луняев стреляет артистически, и мы ему уже обязаны многими тюленями.

Сегодня, выйдя из палатки, я на другой стороне полыньи увидел медведя. Он тоже заметил меня и, подняв голову, с удивлением следил за мной. Я стал прятаться за ропаки, надеясь, что он подойдет поближе, но медведь был осторожный, ближе подойти не пожелал.