Ирина Карацуба - Выбирая свою историю.Развилки на пути России: от Рюриковичей до олигархов

3 мая 1626г. страшный московский пожар уничтожил большую часть государственных архивов России XVI столетия. Составлявшие опись дел Посольского приказа — тогдашнего Министерства иностранных дел — чиновники-дьяки обнаружили уцелевший тогда, но так и не до­шедший до нас исторический документ. Речь в нем шла о том, как могла пойти наша история в конце XIV в.

«Тетратка ветха, а в ней писан список з грамоты докончалъные Ягайлова с великим князем Дмитреем Ивановичем... о женитве великого князя Ягайла Олъгердовича, женитися ему у великого князя Дмитрея Ивановича на дочери, а великому князю Дмитрею Ивановичю дочь свою за него дати, а ему, ве­ликому князю Ягайлу, быти в их воле и креститися в правос­лавную веру и крестьянство свое объявити во все люди», — так обозначен в описи проект русско-литовского договора, составленный в 1381 или начале 1382 г. (Опись архива По­сольского приказа 1626г. М., 1977. Ч. 1. С. 34).

После победы на Куликовом поле Дмитрий Донской склонил мо­лодого литовского князя Ягайло к заключению династического союза. В этом союзе Ягайло должен был играть роль младшего партнера. Из рук тестя он получал не только жену, но и православную веру, кото­рую должны были принять все его подданные — ведь Литва остава­лась последним языческим государством в Европе. История этого го­сударства началась на полтораста лет раньше...

В середине XIII в. литовский князь Миндовг сумел объединить ли­товские племенные союзы под своей властью. В борьбе с немецким Тевтонским орденом Миндовг то принимал от папы римского короле­вский титул, то искал союза против крестоносцев с Александром Невским, то становился католиком, то возвращался в язычество. Не знавшая татарского господства Литва быстро расширяла свою небольшую территорию за счет ослабевших западнорусских княжеств и уже в XIII в. стала балто-славянским государством, почти на три чет­верти состоявшим из бывших древнерусских княжеств. К концу сле­дующего века западнорусские земли составляли уже девять десятых всей территории государства и подавляющее большинство населения было православным.

В XIV в. князья Гедимин (1316-1341) и Ольгерд (1345-1377) создали державу, в состав которой вошли Полоцк, Витебск, Минск, Гродно, Брест, Туров, Волынь, Брянск, Чернигов. Казалось, лидер­ство на Руси перешло к Гедиминовичам; в 1358 г. послы Ольгерда за­явили тевтонским рыцарям, что «вся Русь должна принадлежать Лит­ве». Ольгерд первым выступил и против Орды: в 1362 г. он разгромил татар при Синих Водах, ликвидировал зависимость своих земель от Золотой Орды и закрепил за Литвой древний Киев. Но в это же время «собирать» земли стали и московские князья. Так к середине XIV в. сложились два центра, претендовавшие на объединение всех древне­русских земель: Москва и Вильно. Конфликт между ними был неизбе­жен, тем более что в союзе с Литвой выступали старинные соперники Москвы — тверские князья; перейти «под руку» Литовского государ­ства порой стремились и новгородские бояре. В 1368—1372 гг. Ольгерд в союзе с Тверью совершил три похода на Москву, но силы соперников были примерно равны, и договор 1372 г. разделил «сферы влияния».

Вот тогда-то, в начале 80-х гг. XIV в., и наметилось объединение двух «половинок» некогда единой Руси: Северо-Восточной «Московс­кой» и Юго-Западной, находившейся в составе Великого княжества Литовского. К чему привел бы такой вариант объединения? Скорее всего, он подтолкнул бы консолидацию Руси и на полстолетия раньше привел к освобождению от ордынской зависимости. Но возможно — и к усилению сословного представительства, сохранению региональных особенностей, получению выхода к Балтике задолго до Петра I, более активному включению в повседневный обиход и культуру западноев­ропейских элементов...

Могло быть — но не стало. Точнее, стало, но совсем иначе. Дмит­рий Донской не смог противостоять хану Тохтамышу: Москва была в 1382 г. разорена и вновь стала платить дань Орде. Союз с несостояв­шимся тестем перестал быть привлекательным для Ягайло; уния же с Польшей давала не только королевскую корону, но и реальную по­мощь в борьбе с сильным противником — Тевтонским орденом.

Ягайло женился — но не на московской княжне, а на польской ко­ролеве Ядвиге, и принял крещение — но не из Москвы, а из Рима, стал королем Владиславом и основателем новой династии на польско-литовском престоле. Вместо литовско-московского союза состоялась Кревская уния 1385 г. между Литвой и Польским королевством, на столетия определившая развитие соседа и соперника московских го­сударей. С этого времени история Литвы тесно связана с историей Польши: в XIV—XVI вв. у этих государств был один король из динас­тии потомков Ягайло — Ягеллонов.

При великом князе Витовте (1392—1430) княжество вступило в период своего наивысшего расцвета. В союзе с двоюродным братом Владиславом Ягайло Витовт разгромил Тевтонский орден при Грюнвальде (1410), присоединил Смоленскую землю (1404) и княжества в верховьях Оки. Витовт сажал'своих ставленников на ордынский престол. Огромную дань-откуп платили ему Псков и Новгород, а московский князь Василий Дмитриевич женился на его дочери и на­зывал Витовта «отцом», что по тогдашнему феодальному этикету оз­начало признание вассальной зависимости. Тогда земли Великого княжества простирались от Балтийского моря до Черного, а восточ­ная граница проходила под Вязьмой и Калугой.

Распад СССР в числе прочих проблем породил «взрыв» националь­ных трактовок, казалось бы, уже давно решенных вопросов — будь то оценка деяний гетмана Мазепы или спор о том, являлось ли средневе­ковое Великое княжество Литовское литовским или белорусским и насколько именно. Главная же «потеря» состоит в том, что со страниц отечественных учебников истории вместе с рассказами о прошлом на­родов Кавказа или Средней Азии (что тоже не очень хорошо) исчезли сюжеты, касающиеся самого ближнего, славянского зарубежья, а ис­тория России оказалась сведенной к развитию Московского царства как единственного «законного наследника» Древней Руси.

Определять раннесредневековое Великое княжество Литовское как «русское» или «литовское» значило бы применять современные по­нятия об этничности по отношению к другой эпохе, в которой термин «русский» чаще всего означал «православный». В то же время источ­ники XV—XVI вв. свидетельствуют о том, что восточные славяне в границах Полыни и Литвы считали себя единой этнической общ­ностью — «русским народом». Трудно установить, когда эта этничес­кая общность стала разделяться. Появившийся в московских источниках с конца XVI в. термин «белорусцы» как будто говорит о том, что в Москве уже тогда стали воспринимать братьев-славян на террито­рии Польско-Литовского государства как особый народ. Но это назва­ние относилось ко всему восточнославянскому населению соседней державы: «белорусцем» мог быть также житель Киевщины или Волы­ни. Еще труднее определить, с какого времени восточные славяне к северу от Припяти стали смотреть на восточных славян к югу от При­пяти как на представителей иного этноса, т. е. можно говорить о су­ществовании особого украинского и белорусского народов.