Ирина Карацуба - Выбирая свою историю.Развилки на пути России: от Рюриковичей до олигархов

«Мягкий силовик» Степашин получил в качестве испытательного срока всего три месяца. В августе после вторжения банд Басаева и Хат­таба в Дагестан, в борьбе с которыми федеральные силы обнаружили полную беспомощность, Степашин был отправлен в отставку. 16 авгу­ста премьер-министром был назначен глава Федеральной службы безо­пасности Владимир Пуган.

Страна, уставшая от калейдоскопической смены премьеров, не придала большого значения тому, что в первом же публичном выступ­лении новый глава Кабинета объявил о готовности подчиниться воле Бориса Николаевича Ельцина и, в целях сохранения политической стабильности, баллотироваться в президенты. Нового премьера вос­принимали как скоропреходящую политическую фигуру.

Невзрачный и немногословный премьер, однако, обнаружил на­стоящий талант. В течение двух месяцев ему удалось, в чем немалую подмогу оказал ему телеканал ОРТ, вызвать в стране античеченскую истерику и соблазнить страну возможностью быстрого силового реше­ния чеченской проблемы. Вторая чеченская война, под псевдонимом «антитеррористической операции», была встречена почти всеобщим восторгом. Рейтинг премьера, пообещавшего террористов «мочить в сортире», ко времени думских выборов в декабре достиг небывалых прежде высот, ему доверяло до 70% граждан.

В новогоднюю ночь 31 декабря 1999 года Борис Ельцин препод­нес стране сюрприз. Поздравив «дорогих россиян» с наступающим но­вым годом президент объявил о своей досрочной отставке. Глава пра­вительства В.В. Путин в полном соответствии с Конституцией при­ступил к исполнению президентских обязанностей.

Ошарашенные телезрители застыли с бокалами шампанского. Гада­ли, чего ожидать от симпатичного, но малознакомого полковника го­сударственной безопасности, щедро сдабривающего свою речь, внеш­не выдержанную в духе экономического либерализма, державной ри­торикой. Чокались и выпивали с разными чувствами. Ликовал Борис Березовский, только что виртуозно исполнивший операцию по внед­рению в Думу новой партии власти — специально под Путина сконст­руированных «медведей» (Межрегиональное движение «Единство»). Сомневаться в благодарности будущего президента — верного преем­ника Ельцина и защитника дела «семьи» — не было никаких причин. Кусали локти недавние компаньоны Березовского в попытке овладеть «Связьинвестом». Они все поставил на Лужкова и проиграли: лихой «телекиллер» Сергей Доренко, получив полную свободу действий на ОРТ Березовского, в два месяца успешно «замочил» московского мэ­ра с его «Отечеством». А ведь если бы осенью 1997-го компаньоны держались чуть скромнее, не поставь они целью своротить совокуп­ными усилиями правительство «молодых реформаторов», преемни­ком Ельцина вполне мог бы стать простодушный и «предсказуемый» Борис Немцов, в свите которого уж точно не нашлось бы места непри­метным «людям в штатском».

Но кто же станет в новогоднюю ночь ломать голову над подобными политическими «загогулинами»? С Новым годом — с новым счастьем!

Подробнее на эту тему:

Буртин Ю.Г. Новый строй. О номенклатурном капитализме. М., 1995. Гайдар Е.Т. Дни поражений и побед. М., 1997.

Нисневич Ю.А. Российский транзит // Постзападная цивилизация. Либе­рализм: прошлое, настоящее и будущее. М., 2002.

Пивоваров Ю., Фурсов А. Русская система и реформы // Рго е! соп1га. 1999. № 4.

Приватизация по-российски. / Под ред. А.Б. Чубайса. М., 1999.

Согрин В.В. Политическая история современной России. 1985—2001: от Горбачева до Путина. М., 2001.

Ясин Е.Г. Российская экономика: Истоки и панорама рыночных реформ.

Горизонт ожиданий

(вместо эпилога)

История принадлежит живущему в трояком отношении: как существу деятельному и стре­мящемуся, как существу охраняющему и по­читающему и, наконец, как существу страж­дущему и нуждающемуся в освобождении. Этой тройственности отношений соответству­ет тройственность родов истории, поскольку можно различать монументальный, антик варный и критический род истории.

Фридрих Ницше.

«О пользе и вреде истории для жизни»

Очевидно, что у этой книги не может быть послесловия. Потому что не бывает времени «после истории». История — поток событий — дви­жется бесконечно. История — рассказ о прошлом — должна остано­виться на некотором безопасном расстоянии от «сегодня». Историк может повествовать лишь о событиях, отмеченных печатью «истори­ческой давности».

Главная опасность, угрожающая историку при неосторожном приближении к сегодняшнему дню, исходит не от власти и не от цен­зуры. Это опасность совсем иного рода. С разбегу угодив в «сегодня», историк немедленно теряет статус профессионала и попадает в мало­почтенный разряд «пикейных жилетов», обо всем имеющих мнение, которому, как правило, грош цена. Сам характер нашего ремесла не допускает суждения о событиях и деяниях, результаты которых — хо­тя бы предварительные — еще не наступили.

Борьба за гражданскую свободу в России, не затихшая полностью с приходом к власти Владимира Путина, но принявшая новые фор­мы, еще далека от завершения. Мы же, авторы этой книги, ограничи­лись тем, что из множества сюжетов, составляющих в совокупности полнозвучную симфонию истории, попытались выбрать «развилки», имеющие отношение в основном к одной теме — мучительному ста­новлению в России гражданского общества. Пройдет время, и наше общество, если ему суждено стать свободным, сможет спокойно за­няться другими — весьма важными! — предметами. Например, исто­рией ментальностей или тендерными исследованиями. В этих облас­тях совсем иная система развилок и другая дистанция исторической давности. Но, не прояснив для себя случайностей нашей прихотливой «гражданской истории», мы еще долго будем несвободны и сможем лишь мечтать о спокойствии и досуге, необходимых для подобных за­нятий. Ибо общество несвободное обречено неустанно зубрить мону­ментальную историю «героических предков», и прятаться от вездесу­щей власти в антикварной истории дотошных краеведов.

Трое профессиональных историков, решившиеся в довольно не­обычной форме представить политическую историю России, не стали, по вышеназванным причинам, давать развернутую характеристику правлению ныне действующего президента. Нам не дано знать, чем завершится виток постсоветской истории, современниками которого мы являемся. Речь не идет об очередном изменении политической ли­нии и даже не об очередной реформе — или ее отсутствии. Важно то, что страна переживает сейчас очередную «развилку» — одну из тех, что рассматривается в этой книге. И от всех нас в какой-то мере зави­сит, чем мы окажемся через 15—20 лет — «либеральной империей», «управляемой демократией», «просвещенным абсолютизмом» или, не дай бог, «несостоявшимся государством» (failed states, как зовут их англоязычные политологи), какие мы уже видим на постсоветском пространстве.