Андрей Пржездомский - Секретные бункеры Кёнигсберга

С большим трудом петляя среди развалин, они наконец добрались до узкой щели между зловещими остовами высоких зданий, сохранивших на обезображенном фасаде куски лепнины и чудом уцелевший балкон с дверью, ведущей в черный провал. Узкая щель — это и была известная когда-то улица Пассаж Трагхайм, имевшая стеклянную крышу, — улица художников и торговцев. Здесь находился очень популярный в Кёнигсберге «Северогерманский книжный магазин» Юлиуса Штёра, в некотором роде даже конкурировавший с уже упоминавшимся фирменным магазином «Грефе унд Унцер».

Водитель Иоганн по только ему одному известным признакам отыскал среди голых стен с опасно нависающими перекрытиями железную дверь, ведущую в подвал, и, открыв ее, пригласил Анатолия Михайловича и Станислава Валериановича последовать за ним.

Из воспоминаний А. М. Кучумова.

Диктофонная запись. Август 1990 года

«Немец пригласил нас за собой. „Э-э, — думаю, — нет. Мало ли что. Ты иди вперед“. Говорю ему: „Ну, ведите, показывайте дорогу“. Он стал спускаться, мы — сзади. И все в абсолютной темноте. Я положил ему руку на плечо. Идем. Вдруг слышу какие-то звуки, а потом и бледный свет, падающий сверху из какого-то окошечка.

Подошли к двери, постучали. Помещение было небольшим, сырым, темным. У стен сделаны какие-то нары. На них сидели притихшие при нашем появлении люди, в основном женщины и дети. Грязь страшная. В углу на нарах как раз и лежал инженер Байзер…»

Конечно, обстановка не располагала к обстоятельной беседе. Но все же Байзер рассказал Кучумову кое-что интересное. Во-первых, инженер сообщил, что ему пришлось в марте 1945 года участвовать в инженерной подготовке замка к обороне. Эта работа проводилась под непосредственным руководством генерал-лейтенанта Микоша и советника Гербаха из Управления высотного строительства. Байзер занимался сооружением амбразур по периметру замка и бетонированием оконных проемов на всех этажах здания. Разумеется, он имел возможность наблюдать, как складировались различные предметы в замковых помещениях, но не мог припомнить что-либо конкретное о судьбе музейных коллекций и Янтарной комнаты. Байзер подробно рассказывал о том, как выглядел замок перед штурмом, описал многие из его помещений, сохранившихся после пожара 1944 года, рассказал, как спускался в подземелья под «Блютгерихтом». Но при этом он молчал о главном. Или действительно ничего не знал, или не хотел говорить.

Единственное, чем встреча с Байзером оказалась полезной, так это тем, что он пообещал разыскать для Кучумова адрес некоего Эрнста Шаумана, якобы близкого друга Альфреда Роде, который должен быть в курсе всех дел, связанных с укрытием ценностей.

Эрнст Шауман был академиком живописи. Он преподавал не то в «Школе мастеров Германа Геринга» в Кроненбурге, не то еще в каком-то созданном уже в годы нацизма учебном заведении художественного направления, хотя был уроженцем Кёнигсберга.

Незаурядный портретист, он неоднократно выставлял свои картины на различных выставках и вернисажах, а в 1938 году его работы удостоились даже представления на Большой германской выставке искусств в Мюнхене. С началом войны Шауман, как многие немецкие художники, не упустил возможности снискать себе лавры баталиста и колесил по различным участкам Западного фронта, где его натурой стали пленные французские солдаты и, конечно же, вояки гитлеровских генералов Гёпнера, Клейста и Рейнгардта.

К середине 1944 года академик живописи Эрнст Шауман почувствовал, что скоро во Франции «запахнет жареным», и незадолго до высадки войск союзников в Нормандии покинул французскую столицу и решил направиться в самое, как ему казалось, безопасное место Германии — в Восточную Пруссию, тем более что давний знакомый Шаумана, доктор Роде, неоднократно приглашал его в Кёнигсберг. Это знакомство состоялось еще в 1931 году, когда известный искусствовед, специалист по янтарю доктор Роде только начинал свою карьеру в замковом музее. Бомбардировочные налеты на Кёнигсберг в августе 1944 года спутали все карты, и Шауман ни в коем случае не отправился бы в опустошенный город, если бы ему не пришлось сначала спешно бежать из Парижа в Саарбрюккен, а затем после массированного налета британской авиации на этот город в ночь с 5 на 6 октября в страхе перебираться в Кёнигсберг. Видимо, в расчете на то, что второй раз восточнопрусская столица вряд ли подвергнется разрушению. Так академик живописи Эрнст Шауман оказался в Кёнигсберге.

Из воспоминаний А. М. Кучумова.

Диктофонная запись. Август 1990 года

«…Академик Шауман — интересный человек. Седовласый, с кудрями, он жил в однокомнатной квартире на улице Бетховенштрассе [190] Ныне — улица Кирова. . Дом этот цел и сейчас на левой стороне, если идти от Генерал-Литцманн-штрассе [191] В настоящее время — Советский проспект. … У него была очень молодая и симпатичная жена, двое чудесных детишек…

Я пришел к нему с переводчиком. Мы долго беседовали с академиком… Потом я его попросил записать все на бумаге. Но курьез, — ее не оказалось. Пришлось академику писать своим бисерным почерком на оборотной стороне старых немецких продуктовых карточек…»

Из «Показаний академика живописи

Эрнста Шаумана». Кёнигсберг, 5 апреля 1946 года

«…Во время войны в помещение рядом с Янтарным собранием была перевезена т. н. Янтарная комната. Эту Янтарную комнату, которая имела размер приблизительно 50 кв. м, я видел однажды мимоходом во время войны, когда в качестве военного художника посетил интересовавшие меня собрания картин в замке. Я припоминаю, что Янтарная комната была отделана янтарными инкрустациями, в особенности стены. У меня сохранилось в памяти 4–5 зеркал в роскошных янтарных рамах, а также 6–7 мозаичных картин…

Где находилась Янтарная комната и Янтарные собрания, я не знаю. После своего возвращения из Франции в октябре 1944 года я спрашивал доктора Роде о судьбе Янтарного и картинного собраний. Он ответил мне, что по приказу Управления замками в Берлине они были упакованы и отправлены в безопасные места — имения Восточной Пруссии и Саксонии.

Позднее, в то время, когда Кёнигсберг был окружен, Роде повторил мне то же самое…»

Таким образом, чем больше Анатолий Михайлович пытался распутать клубок неясностей вокруг исчезновения Янтарной комнаты, тем дальше он удалялся от Королевского замка. И Файерабенд, и Шауман по существу предлагали свои версии, упирая на то, что Янтарную комнату вывезли из замка и спрятали в каких-то имениях на территории Восточной Пруссии или далеко за ее пределами. Однако свидетельства того и другого имели один источник информации — оба ссылались на доктора Роде, а это, как мы уже знаем, не позволяет оценивать данные показания как объективную реальность.