Юрий Ненахов - Войны и кампании Фридриха Великого

В чем же заключались наиболее типичные черты стратегии европейских армий рассматриваемого периода? Политические цели войн западноевропейских феодально-абсолютистских государств второй половины XVII — первой половины XVIII века отличались ограниченностью и глубокой противоречивостью. Узкие династические интересы, намерение овладеть той или другой территорией, зачастую не связанной с ядром данного государства ни в географическом, ни в национальном отношении, выступали руководящими мотивами вступавших в военную борьбу сторон.

Ограниченность и иногда противоречивость политических целей вели к ограниченности стратегических методов. Достижение таких политических целей относительно малого масштаба без крайнего напряжения сил представлялось наиболее целесообразным способом ведения войны.

С другой стороны, и военные средства, которыми располагали феодально-абсолютистские государства Западной Европы, были ограниченными. Способ комплектования войск, принятый в этих государствах (вербовка), не обеспечивал возможности создания вооруженных сил большой численности и быстрого восполнения потерь в ходе войны. Война была весьма дорогим и обременительным делом. Особенно трудным являлось восстановление обученных кадров. Материальные средства ведения войны лимитировались невысоким уровнем промышленного и сельскохозяйственного производства того времени.

На такой основе сложилась в Западной Европе стратегическая концепция, в соответствии с которой вопрос о полном подавлении сопротивления противника путем уничтожения или разгрома всей его армии не ставился. Поэтому сражению отводилось место не решающего акта войны, а лишь одного из средств воздействия на противника. Решительное наступление вглубь территории неприятеля, создающее угрозу жизненным центрам его страны, как правило, признавалось невозможным из-за недостатка сил и средств. Методом, наиболее отвечающим такой постановке стратегической задачи, стало овладение спорной территорией (или другим приграничным районом вражеской страны, который можно было бы при заключении мира обменять на спорный) и удержание ее вплоть до истощения противника в попытках ее возвращения. Действия обороняющегося сводились к отражению чаще всего очень неглубокого вторжения неприятеля. Замечу, что задачи овладения территорией решались в основном путем захвата расположенных на этой территории важнейших крепостей. Таким образом, географические объекты приобретали первостепенное значение, а сражение отодвигалось на второй план.

Одним из оснований недооценки сражений являлось неумение «эксплуатировать» победу. В условиях линейной тактики энергичное тактическое преследование, как правило, отсутствовало. Оторвавшись от противника еще вблизи от поля боя, побежденный получал возможность оправиться и в дальнейшем еще более увеличить отрыв. Победителем же при этом овладевала боязнь отдалиться от своих баз, тогда как преследуемый приближался к своим. Поэтому, если тактическое преследование было слабым, то от стратегического в большинстве случаев и вовсе отказывались. После всего сказанного не приходится удивляться, что западноевропейская военная мысль того времени не расценивала сражение как необходимый решающий акт войны.

Другой капитальной и трудной проблемой стратегии был вопрос продовольственно-фуражного снабжения. Его острота в европейских армиях усиливалась опасением, что солдаты, не получая достаточного питания, могут обратиться к грабежу, а это приведет к разложению дисциплины (заметим, что пищевое довольствие являлось одним из видов оплаты завербованного солдата и его неповиновение в данном случае получало даже некоторое юридическое обоснование). Такой взгляд, имевший в своей основе реальные соображения, был превращен в силу присущей западноевропейской мысли того времени догматичности в жесткое требование обязательной организации и поддержания непрерывного снабжения армии из продовольственно-фуражных магазинов. Прибегать к реквизиции средств у местного населения считалось недопустимым из-за опасения, что она легко могла перейти в грабеж со всеми вытекающими отсюда последствиями. Утрата сообщений армии с магазинами расценивалась как положение, близкое к катастрофе или даже гибельное.

Сложилась система подвоза довольствия, ограничивающая допустимое удаление армии от магазина пятью суточными переходами (т. е. не более 100–120 километров, если исходить из указанных выше обычных скоростей походного движения); для дальнейшего продвижения вперед требовалась закладка новых магазинов, на что нужно было затратить время. Такая норма выводилась из условия обязательного обеспечения войск печеным хлебом и допустимой продолжительности его сохранения в летнее время — 9 суток. При некотором форсировании в отдельных случаях допускалось увеличить указанную норму до семи переходов.

Не меньшие, если не большие ограничения на возможности безостановочных наступательных действий накладывали и трудности бесперебойного подвоза сухого фуража (следует при этом учесть огромные конские обозы). Ллойд, один из наиболее видных представителей военной мысли середины XVIII века, пессимистически констатировал: «…наши армии в их современном состоянии могут маневрировать лишь в пределах очень ограниченного круга и по очень короткой операционной линии; они не в состоянии вызвать ни крупных пертурбаций, ни сделать обширных завоеваний».

Магазинная система снабжения и чувствительность армий к нарушению сообщения с базами, с одной стороны, недооценка сражения — с другой, привели к формированию одной из руководящих идей европейской стратегии XVII–XVIII веков — добиваться решения стратегических задач путем маневрирования, направленного против коммуникаций противника, не нанося ударов его живой силе.

Сущность маневрирования заключалась в том, чтобы, прикрывая свои сообщения, занять положение, угрожающее коммуникации противника, а в идеале — даже выйти на его коммуникацию. Таким путем можно было оттеснить армию противника и затем овладеть намеченными объектами: крепостями, городами и территорией. Этот путь представлялся «экономичным», лишенным риска, обходившим недочеты тактики и случайности сражения; использование его, как считалось, демонстрировало искусство полководца.

На деле указанный способ действий приводил обычно к бесплодному многомесячному топтанию в приграничных районах. Сторона, сумевшая маневрами оттеснить армию противника, приступала к осадам и блокадам его крепостей; первые требовали довольно значительного времени, вторые — неопределенно долгого. Противник возвращался, чтобы деблокировать свои крепости, следовала новая серия маневров, нападений на транспорты, взаимного выжидания на прочных позициях и т. д.