Дмитрий Емец - Сборник фантастических рассказов

— Будь моей! Или я пущу себе пулю в лоб! — взмолился он.

— Ни за что! — отвечала я. Но тут — о небо! — одеяло соскользнуло с моего прекрасного белого плеча.

В тот же миг в глазах у графа П. появилось нечто демоническое. Я вскрикнула, вскочила с постели и бросилась в коридор. Граф П. бегал за мной из комнаты в комнату и норовил прижать к своей мускулистой волосатой груди.

Наконец он стиснул меня в объятиях так сильно, что во мне что-то хрустнуло и я упала без чувств.

В себя я пришла оттого, что кто-то бережно водил по моему лбу мокрым полотенцем. Я открыла глаза и увидела склоненного над собой графа П.

— О, ты жива! Я хотел пустить себе пулю в лоб, но мой пистолет дал осечку.

После же выяснилось, что он вообще был не заряжен, — сказал граф и опять попытался прижать меня к своей груди.

— Ни за что! — прохрипела я, тщетно вырываясь из его страстных объятий, –

Я честная девушка!

Граф П. демонически расхохотался.

— Не надо было падать в обморок! — произнес он замогильным голосом.

Я вскрикнула и в порыве безотчетной страсти упала ему на грудь…

— Я женюсь на тебе, — пообещал граф, нежно похлопывая меня по спине. — Я обязательно на тебе женюсь.

Именно в это самое мгновение я поняла, что всегда любила графа П.

Через два дня была наша свадьба. Во время свадебной церемонии мне показалось, что священник смотрит на нас как-то странно.

— Наверное, тоже в меня влюблен, — подумала я, осознавая неотразимость своих чар.

Наш медовый месяц был как один непрерывный сон. Но потом я стала вдруг замечать в глазах моего супруга какую-то непонятную грусть, которая с каждым днем все усиливалась.

— Поведай мне все! О, я все пойму! Клянусь, всё! — взмолилась я однажды вставая перед ним на колени и заламывая руки.

Мой супруг с тоской повернул ко мне лицо:

— Дорогая, меня тяготит ужасная тайна. Я хотел рассказать тебе обо всем еще до свадьбы, но не решился, — сказал он. — Дело в том, что я не тот, за кого ты меня принимаешь. Я не граф П., а его дворецкий. Граф П. с племянницей отдыхает на водах в Ницце, а меня оставил присматривать за домом.

Небо обрушилось в моих глазах мелкими осколками.

— Как? Ты не граф? — воскликнула я.

Загорелое мускулистое лицо моего супруга покраснело. Он потупился.

— Завтра граф возвращается в свой замок, — произнес он через силу. — Не могла бы ты вернуть бриллианты, которые я тебе подарил? Я украл их в столе у графа.

— Мерзавец! Так обмануть скромную беззащитную девушку! — закричала я, как только смысл его слов дошел до меня. — Прощай, несчастный! Я ухожу от тебя! Но не думай, ничтожество, что я верну тебе бриллианты!

Дорогой читатель, если вы бездетный, неженатый граф и если вам зачем-нибудь нужна гувернантка, стройная, красивая и привлекательная, то не забудьте обо мне, умоляю вас. Но помните, черт возьми, что я честная девушка!!!

Никогда прежде в шведской гавани Сигтуна не собиралось в одно время столько кораблей. Двухмачтовые, крутобокие, не страшащиеся бурь и ветров, они близко подходили к каменистому берегу и спускали сходни, по которым поднимались закованные в броню войска. Настроение у воинов было приподнятое:

рассчитывали на большую поживу.

У прямых мачт лесом выстраивались длинные копья. Блестящие щиты за теснотой вешали на борта. Груженые ладьи поднимали паруса и тяжело отходили от берега, уступая место следующим.

Огромное войско, собранное не только в Швеции, но и по всей Европе собиралось в поход на Русь.

Нарядные епископы, сверкая драгоценными перстнями на пальцах, высоко поднимали кипарисовые кресты и распевно повторяли слова латинских молитв.

Кроме того, среди рыцарей было немало монахов всевозможных военных и полувоенных орденов, которыми в те годы буквально кишела воинственная Европа.

Многие из монахов носили под строгими одеяниями брони и кольчуги. Блестели на поясах тяжелые прямые мечи.

Над самой большой, богато изукрашенной ладьей, развевался стяг с изображением желтого льва на синем фоне. В лапах у вытканного льва был зажат меч. Это было знамя самого ярла Биргера, грозного покорителя чуди и грозы славян. Сам Биргер, плечистый, рыжеусый, стоял на носу ладьи, наблюдая, как грузятся войска.

Ярл хмурился и нетерпеливо переминался на месте, одолеваемый честолюбивыми мыслями. Мысли были примерно такие:

Его тесть, король Эрик Эриксон-Лепсе, болен и слаб. Трон под ним не прочен. Если он, Биргер, его зять, вернется с победой, покорив обширные земли славян, то имя нового шведского короля — преемника Эрика — будет определено.

Им станет он — ярл Биргер.

Рука рыжеусого военачальника сомкнулась на рукояти меча. Если понадобится — он уничтожит сотни, тысячи росов, заставив остальных дрожать при одном звуке его имени. Он покорит их, затопит кровью их города и села и заставит уцелевших перейти в католичество, заслужив тем одобрение папы римского. Это одобрение впоследствии понадобится, чтобы надежнее утвердиться на шведском престоле.

— Теодорих, подгони их! Они толпятся на сходнях как бараны! Пускай пошевеливаются! — нетерпеливо крикнул Биргер почтительно вытянувшемуся оруженосцу.

Спеша передать приказ ярла, узкоплечий, длиннорукий Теодорих метнулся к мосткам и неловко, точно кукла, руки и ноги которой дергают за нитки, побежал по берегу.

Вся прибрежная часть Сигтуна была запружена войсками и провожавшими их зеваками. Отовсюду слышалась разноплеменная речь — финская, шведская немецкая, датская, английская. Зажатый в толпе, оруженосец Теодорих случайно стал свидетелем спора багроволицего немецкого рыцаря и молодого бритого монаха, с узким, точно сдавленным лицом.

— Жалкие еретики… Упрямцы, отказывающиеся признать над собой нашу власть… Подними копье, брат Мартин! Хочешь выколоть глаз моей лошади? – раздраженно гудел рыцарь.

— Не сердитесь, брат мой Ганц! Грешно сердиться в этот великий час. Папа объявил крестовый поход против русских. Всем участникам похода обещано прощение грехов, а все павшие в бою попадут в рай, — назидательно перебил его монашек.

— Плевать я хотел на рай! Мне и на земле пока неплохо. Говорят, женщины на Руси очень красивы, а сосуды у них в храмах вылиты из чистого серебра и изукрашены драгоценными камнями… — с хохотом отвечал упитанный, с красными прожилками на щеках, рыцарь Ганс.

Брат Мартин сощурился, отчего его лицо еще больше обрело сходство с мордой лиса.

— О, вы правы, друг мой! Теперь выгодное время для нападения на Русь. Она раздроблена, ослаблена татарами. Среди русских князей много изменников готовых переметнуться на нашу сторону, стоит обещать им покровительство. За малейшую подачку они будут целовать шведский сапог.