Лев Демин - Семен Дежнев

Долго ли сможет продержаться горстка израненных, измотанных многодневным боем казаков, — окруженных пятисотенным отрядом воинственных эвенов? Приуныли было, отчаялись стадухинпы. Шептали слова молитвы. И вдруг пришла неожиданная подмога. К Оймякону подошла толпа ясачных тунгусов и якутов, вооруженных луками и пальмами. Это якутский род князца Удая и род эвенкийского князца Чона пришли на выручку русских, попавших в беду. В нападавших эвенов полетели тучи стрел. Дрогнули их ряды.

Казаки смогли убедиться на своем опыте, что путем доброжелательного отношения к соседним племенам они приобрели надежных друзей, которые не оставили их в беде и вовремя пришли на выручку. Дружеская помощь ясачных якутов и эвенков помогла отряду Стадухина отбить нападение эвенов и удержать у себя аманата. Нападающие понесли большие потери, но велики были потерн и у русских и их союзников. Среди убитых были князец Удай н многие ясачные. Им эвены мстили, разоряя их становища, разрушая юрты, угоняя оленей. Поражение, нанесенное воинственным аборигенам, заставило их отойти. Среди казаков наиболее легкими ранениями отделались Денис Ерила н Иван Кислой. Их с трудом посадили в седла и отправили на уцелевших лошадях с ясачной казной в Якутск. В случае нападения каких-либо немирных людей вряд ли два израненных казака могли защититься и защитить ценный груз.

Но приходилось рисковать, так как больше послать было некого. Остальные казаки страдали от ран, а некоторые из них были совсем плохи. К счастью, все обошлось благополучно. Ерила и Кислой добрались с казной до Лены.

Эвенский князец Чюпа остался и аманатах. Впоследствии Стадухин доставил его в Якутск. От аманата якутская администрация получила ценные сведения о реке Охоте, впадавшей и море. Сведения эти заинтересовали воеводу, видевшего необходимость освоить путь с Лены к Ламскому морю и создать там русский опорный пункт. В 1646 году туда, как мы видели, был направлен отряд Семена Шелковинка (Шелковникова), построивший в устье реки Охоты Охотское зимовье, ставшее впоследствии портовым городом Охотском.

Задиристые эвены убрались восвояси, на юг, к Ламскому морю. Казаки залечивали свои раны, прибегая к целебным травам, пользоваться которыми научили их якуты и эвенки. А больше полагались на могучее свое здоровье, да на жаркую курную баню. У Дежнева и его товарищей постепенно заживали раны, затягивались рубцы. А тем временем эвенки с Оймякона ушли на Охоту в поисках новых оленьих пастбищ. Край почти обезлюдел. Дальнейшие возможности сбора ясака свелись здесь почти на нет. Возвращаться ли назад в Якутск почти с пустыми руками или проведывать новые земли, заселенные еще не объясаченными племенами? Такой вопрос встал перед стадухинским отрядом. Но куда тронешься без лошадей, побитых «ламуцкими мужиками». Без коней не преодолеешь безлюдные таежные просторы, горные перевалы меж каменистых круч. Оставался единственный путь — водный, вниз по Индигирке, а затем Студеным морем на восток, к устьям неведомых рек.

Семен Иванович и другие казаки принялись расспрашивать якутов, тех, которые еще оставались на Оймяконе, об окрестных землях, о реках, которые находились к востоку от Индигирки. Вели неторопливые беседы в якутских жилищах, рассевшись вокруг камелька на оленьих шкурах. Обходились без толмача. Многие из служилых людей благодаря постоянному общению с якутскими женами и родичами свободно владели их языком. Якуты встречались с кочевыми юкагирами, приходившими с востока, вели с ними меновую торговлю. От юкагиров они знали, что к востоку от Индигирки реки тянется каменный пояс. А за ним простирается широкая долина, вся в болотах и озерах. Летом на тех озерах много всякой птицы: гусей, лебедей, уток. И текут там в Студеное море реки Алазея, Мома, Анюй. Самая большая и полноводная среди них Мома. И стойбищ по ней много, и всякое зверье водится там в изобилии. А за теми реками есть другие. Но там уже живут не юкагиры, а другой народ.

В челобитной, подписанной Стадухиным, Дежневым и другими казаками стадухинского отряда, в которой речь идет о тяжелых условиях службы на Оймяконе, об уходе якутов и эвенков из этого края, есть упоминание о том, что «сказывал нам, холопем твоим государевым, якут Увай, что де есть река большая Мома, а на той де реке живут многие люди…».

Стадухин принял решение идти на Мому, спустившись вниз по Индигирке до ее устья, а затем идя на восток Северным Ледовитым океаном. Об этом решении казаки сообщали в той же челобитной. «А нынечи мы, холопи твои, впредь не хотя твои, государевы службы не отбить, и слышачи про ту реку и про те многие люди, и с того тунгускаво разорения пошли на ту реку Мому, и тей людей сыскивать…», Мому русские стали называть рекой Ковымой (Колымой).

Принялись за строительство коча. Добротного корабельного леса, ели и лиственницы, было вокруг предостаточно. Многие из поморов были искусными корабельными плотниками. Начальник отряда, отправлявшегося дальний поход, всегда старался предвидеть возможность строительства коча и запасался необходимым инструментом. Он также подбирал в свой отряд опытного корабельного мастера, который мог бы организовать строительные работы. Вероятно, такой мастер был и среди стадухинцев. Мастерили коч прочный, способный выдержать плавание по бурному океану, столкновение со льдинами. Парус шили из оленьих шкур, якорь изготовили из тяжелого лиственничного комля

И вот под дружные возгласы спустили просмоленный, проконопаченный коч на воду. Отряд из четырнадцати человек покинул негостеприимное, студеное зимовье. Небольшое судно спустилось по Оймякону и вышло в Индигирку. В верхнем течении эта река прорезала ряд поросших лесом горных хребтов. Неоднократно приходилось преодолевать пороги и перекаты. Ниже последних порогов река становилась шире и глубже, и, наконец, она входила в широкую заболоченную долину, растекаясь местами на рукава и образуя островки.

В низовьях Индигирки стадухинцам встретилось много казаков и промышленных людей. Среди них оказался отряд Дмитрия Зыряна. Он намеревался пойти с Индигирки морем на дальние реки, в земли неясачных юкагиров. Зырян оказался товарищем Дежнева по походу на Яну. Обрадовались встрече старые сослуживцы, вспомнили верхоянское зимовье.

Дмитрий рассказал о своем недавнем походе. Он ходил со своим отрядом на кочах на Алазею, прихватив с собой «вожа» (проводника) из юкагиров. Алазея впадает в Ледовитый океан несколько восточнее индигирского устья. Там произошла встреча отряда Зыряна с неясачными юкагирами, которые до этих пор никогда не видели русских и никому не платили дани. На Алазее же русские впервые увидели неведомый доселе народ — «чухчей», «чухоцких мужиков» (чукчей). Старания Дмитрия Зыряна объясачить местное население, призвать его «под государеву руку» встретили яростное сопротивление. Алазеи (один из юкагирских родов) окружили казачьи кочи, «учали нас стрелять», как сообщал начальник отряда. Значительная часть казаков пострадала от ранений стрелами. Все же русские отбили нападение, «алазеи от нас убегом ушли, избиты и изранены». Во время столкновения был убит алазейский князец Невгоча в числе других нападавших. Казаки захватили в плен одного из алазейских предводителей, «доброго мужика» Мамыка.