А. Саммерс - Дело Романовых, или Расстрел, которого не было

27 апреля 1971 года в Нью-Йорке он опубликовал статью, в которой категорически утверждал, что Романовы были спасены потому, что «я знаю, что официальные бумаги, принадлежащие бывшим Союзническим силам, доказывающие, что семья не погибла, недавно стали доступными для знакомства с ними исследователями версии спасения императорской семьи».

Позже Бесселл вкратце рассказал нам, что ему разрешили доступ к официальным документам с помощью и с одобрения его друга Генри Киссинджера. Он видел эти документы в Белом Доме и в Организации Объединенных Наций в Нью-Йорке. В следующие два года Бесселл говорил, что ему разрешили посмотреть бумаги, и он сделал сто страниц «пометок» с фотокопий или оригиналов. Он неоднократно утверждал, что документы должны быть вскоре опубликованы, в соответствии с программой рассекречивания президента Никсона. Этого не случилось.

В мае 1973 года Бесселл настоял, чтобы к делу подключился Джереми Торп. Торп потребовал на заседании парламента от тогдашнего министра иностранных дел, сэра Алека Дуглас-Хома, чтобы «передать в библиотеку Палаты Общин письмо лорда Перхурста Хардинга его величеству Георгу V, от 3-го или 5 июня 1919 года, содержащее подробности спасения и маршрут перемещения бывшего царя Николая II и членов его семьи». Ему было отказано, поскольку вопрос не касался современных событий, но, Торп направил письмо министру иностранных дел. Министр ответил, что такого письма нет в архивах. Наше расследование относительно «письма Хардинга» показало, что это была неуклюжая подделка.

В январе 1974 года Питер Бесселл исчез. Когда мы нашли его два года спустя в Калифорнии, он начал новую жизнь после краха своей фирмы. Он дал письменные показания относительно бумаг Чиверса и письма Хардинга, но не смог подтвердить, что эти бумаги подлинные, или, даже то, существуют ли они вообще. В 1975 году Гай Ричардс привел рассказ Бесселля относительно рассматриваемых документов еще в одной своей книге, где категорически утверждал спасение Романовых.

Наше расследование и мнение историков, с которыми мы консультировались, показывает, что, в лучшем случае, документы — часть некоторой схемы дезинформации, появившаяся в конце Мировой войны. А какое мнение доктора Киссинджера, человека, который позволил Бесселлю увидеть документы? Мы попросили одного из своих коллег, чтобы он задал этот вопрос во время одного из его ближневосточных перелетов в 1975 году. Сидя в специальном самолете миссии, где-то над Северной Африкой, Киссинджер признался в знакомстве с Бесселлем, но, сказал, что он не видел его с 1969 года, до того, как бывший член парламента стал говорить о Романовых.

Но что же тогда можно сказать о спасении Романовых и тех сенсационных документах? «Эта история, — сказал американский госсекретарь, — является кучей дерьма».

Сегодня она живет среди роскошных белых домов, расположенных, трехъярусным полукольцом в университетском городе Чарлотсвилль, Виргиния. Обычная улица — отражение американского изобилия, но один дом выделяется среди остальных домов. Это — дом «Анастасии». Запущенный сад, поросшая ползучими растениями дорожка, ведущая к входной двери — говорят о том, что посетителей немного, и они редко захотят.

Дверь открыл Джон Манахан, бывший профессор истории в Университете, в штате Виргиния. Он женился на «Анастасии» в предполагаемом возрасте 67 лет, что бы дать ей юридическое право на проживание в Америке. Манахан — в свои пятьдесят — образованный, грузный — стандартный американец, который мог позволить себе подобный поступок. Мешковатый костюм, с пятном от яйца. Когда мы вошли в дом, профессор немедленно пустился в разговоры на исторические темы, прерываемые извинениями за состояние дома.

Он сказал, что он готовился целый день к нашему приходу, но, в гостиной все равно был чрезвычайный беспорядок. В середине комнаты, совершенно неожиданно — огромный пень, на старых стенах — картины, рассказывающие о славе императорской России, соседствующие с космическими безделушками и детскими игрушками, над всем этим висит стойкий запах кошек.

Балкон, который должен был быть местом для отдыха, засыпан горой картофеля, занявшего большую пластиковую ванну. Все это, сказал Манахан — сделано «Анастасией», и жизненно необходимо. Хотя он и богатый, и хотя это — Америка, картофель создает запас, как считает его жена, на случай голодной зимы. Пень напоминает ей время, когда она жила в Шварцвальде, а на кошках сконцентрирована вся жизнь «Анастасии».

Два часа прошли, а мы все еще не видели женщины, из-за которой мы приехали. Манахан говорил о ней, о Романовых и был искренне убежден, что она действительно является младшей дочерью царя Николая II, Великой княжной Анастасией. Он сказал, что, даже если люди приезжают издалека, чтобы увидеть «Анастасию», она отказывается появляться. Если это так, то нам повезло.

Пройдя по извилистому пути через грязные коридоры и лестницы, стонущие под весом книг, мы, наконец, увидели знаменитую претендентку на родство с Романовыми. Небольшая, тонкая фигурка с крашенными под блондинку волосами, одетая в красную с белым блузку, в ярко-красных хлопчатых брюках, и золотых парчовых тапочках. Все, что она носит, немного велико для нее.

Позже, во время обеда в известном и популярном местном клубе, она была одета в синтетический плащ, и не снимала его в течение всего обеда. Во время еды она откладывает мясо из своей тарелки для своих любимых кошек. Мы задерживаемся в доме «Анастасии», поскольку она предлагает нам отведать ледяных сливок.

Но для журналистики это был потерянный вечер. За семь часов пребывания с ней, вряд ли нашлось семь минут, когда мы говорили о ее судебных делах по поводу ее претензий быть подлинной Анастасией, или о событиях в Екатеринбурге летом 1918 года, если она была действительно Романова и принимала участие в одной из набольших драм столетия. Чтобы избежать разговоров о случившемся в прошлом, «Анастасия» избегала прямого разговора, закрывая свой беззубый рот рукой, подобно тому, как она это делала публично в течение пяти десятилетий. Но во время редких вспышек откровения она ясно говорила о своем тождестве, не делая никаких попыток убедить нас в этом.

Рассказывая об «Анастасии», следует отметить, что сама она никогда не стремилась убедить в этом весь мир. Это всегда делали другие люди, которые верили ей, которые поддерживали ее претензии, чтобы выиграть в суде, или же те, кто хотел воспользоваться ее воспоминаниями. Единственное, что мы сделали во время пребывания у нее дома, — поговорили с дружелюбной и очень эксцентричной пожилой дамой. И это — женщина, которая захватывала и удерживала общественное воображение в течение 50 лет своей претензией быть единственной, оставшейся в живых из Романовых после Екатеринбурга.