Уильям Салливан - Тайны Инков

Исчерпав знакомый мне материал и будучи снова увлеченным вечным вопросом, я вернулся к массивной работе Тельо по этнографии и археологии Анд, где натолкнулся на следующий пассаж:

«В фольклоре Кольяо [говорящий на аймара бассейн Титикаки] Лари является призраком, чудовищным котом… Лари, или Уари, — это тот же персонаж, который по сей день играет важную роль в богатом фольклоре Анд… Уари является монстром, вызываемым из озера или места поклонения колдуном или знахарем… который представляет себя в образе кошки, из чьих глаз и шкуры высекаются наружу вспышки огня».

Я никогда прежде не встречал ни один из этих терминов в отношении кошачьих, хотя был знаком с современным названием кота-града, ккоа, призраком, возникающим из источника, как в описании Тельо и на рисунке Пачакути Ямки. Я никогда не думал об уари как о чем-то ином, чем об имени собственном, относящемся к государству Уари в центральных Андах, но на всякий случай я посмотрел его. Оказалось, это было слово аймара, означающее «не прирученный».

Тут опять была подсказка, что лунный кот — подобно «дикому» человеку, которого «цивилизовали» жители деревни и который сказал, что его матерью была луна, — принадлежал к дикому культурному горизонту. Однако опять-таки снова, не было явного свидетельства, чтобы связать это понятие «дикости» определенно к учреждению брака.

В равной мере танталовыми муками было второе значение аймарского слова Уари:

уари: Liquido по espesso: Dizese de macamorras у cossas assi. («Жидкость, которая не густая: говорится о супах и подобных вещах»)

Упоминание такого способа приготовления, ассоциирующего суп с «дикостью», появляется также в «Пополь-Вух»:

«Пополь-Вух» указывает на то, что первый вид продовольствия, приготовленного из маиса, принимал форму спиртного напитка — девяти спиртных напитков Шмукане [Бабушки]… Девять. Девять спиртных напитков Шмукане становятся по преимуществу священной пищей, предназначенной исключительно для приношений аграрным богам… Этот обычай, чье происхождение восходит к описанному в «Пополь-Вухе» эпизоду, казалось бы, подтверждал, что маис как продовольственная культура поначалу использовался в жидком или пастообразном виде… Другое доказательство, подтверждающее этот постулат, состоит в том факте, что народы, отделенные от общей культурной магистрали на ранней стадии — типа культур Анд, — все еще потребляют маис преимущественно в жидком или пастообразном виде…»

В Андах, где по сей день супы и тушеное мясо являются главными продуктами питания, тем не менее осталась формальная терминология, выявляющая древность этого обычая.

Снова, казалось, имелся хороший повод для ассоциации изображения ягуара в Андах с ситуацией времен родства по женской линии, но все должно было просматриваться сначала в «Пополь-Вухе». Это было равносильно попытке прибить желе гвоздями к дереву. Я был так расстроен неспособностью этих новых сведений продвинуть меня немного дальше, что чуть не пропустил то, что смотрело мне прямо в лицо. Другим именем кота, по определению Тельо, было «Лари». Я где-то видел это слово раньше, также написанное с заглавной «Л», то есть как имя собственное. Наконец я вспомнил, где. Лари было имя Ягуара Бабушки в мифе о Близнецах у гуарани.

Я заглянул в словарь аймара, составленный Бертонио в XVII столетии, и оценил разницу. Если оно вообще там было, то лари должно было, вероятно, означать «кошачье божество» или какое-то подобное понятие, еще один тупик. Я пошел дальше, отыскал лари и обнаружил следующую удивительную статью:

Лари: Дядя, брат матери, и почти все родственники мужского пола со стороны матери называются Лари.

Когда я увидел, что означает лари на аймара, я раз и навсегда запомнил, что народы Анд привыкли передавать на той же длине волны антропологического сознания, какая была в Мезоамерике. Кошмарный кот с боливийского плато был братом чьей-то матери, той специфической связью, которая подчеркивается антропологической литературой как главенствующая связь при матрилинейности и идентифицируется в «Пополь-Вухе» как эпицентр бессердечности человечества Третьего Века. Для исторических аймара, которые более чем за тысячелетие до того, как был составлен словарь Бертонио, жили при системе с двойным родством, почитавшей мужчину как земледельца и наделявшей его правами биологического отца, память о жестокости брата матери запечатлелась в форме языка и мифа.

Вторая статья, приведенная Бертонио и относящаяся к лари, показывает, далее, что точно так же, как и в Мезоамерике, люди андской земледельческой эпохи считали варварство неразрывно связанным с властью брата матери.

Ларилари: Люди высокогорной пуны, которые не признают [власть] вождя деревни; дикарь.

В аймара, в котором двойное употребление слова указывает на «сущность», «брат матери-брат матери» означает дикарь, неспособный следовать нормам существования ай-лью.

Использование у аймара слова лари как термина родства означает, что аймара «имели» эту же проблему, которая была решена посредством создания системы двойного происхождения. То, что принцип происхождения по женской линии, в представлении аймара, имел корни в реальном существовании матрилинейности в их истории, демонстрируется, далее, другим термином, найденным у Бертонио:

Лари туну: Происхождение со стороны женщины.

Аймарское слово туну, как мы уже видели, буквально означает «верхушку дерева». Если вы посмотрите на рисунок Пачакути Ямки, то найдете то же самое семейное древом внизу с женской стороны изображения… Фраза лари туну, «верхушка дерева брата матери», прямо указывает, следовательно, на другую видную мифологическую фигуры матрилинейности, Бабушку, типичную дуэнью домашнего хозяйства при женской линии родства. Глава рода брата моей матери при матрилинейной системе — это его мать, моя бабушка. Нигде нет ни «отцов», ни «дедушек», только лари.

Наконец, положение, при котором брат матери может терроризировать меня, ребенка, невозможно в доме моего собственного настоящего отца. Следовательно, если Лари, чудовищный кот с плато, настолько страшен, тогда принцип происхождения по женской линии исторически должен предшествовать внедрению в социальном мире айлью происхождения по мужской линии.

Учреждение системы с двойным родством, этой социальной основы андской земледельческой айлью, не могло произойти без серьезной травмы. Можно вообразить, насколько трудным должен был быть этот переход особенно для мужчин-мужей, или «слуг», чьи братья по женской линии должны были презирать их за привлечение к «женской работе» по возделыванию полей зерновых культур. Однако не следует полагаться исключительно на способность воображения, чтобы воссоздать эту ситуацию. Психологическая реальность презрительного отношения мужчин из женской родословной к мужчинам новой земледельческой общины во всей своей полноте хранится в «Пополь-Вухе», где тщеславная часть братьев Хунахпу и Шбаламке считает Близнецов ниже презрения — настоящими рабами — из-за их трудолюбия в возделывании продовольственных культур.