Леонид Млечин - КГБ. Председатели органов госбезопасности. Рассекреченные судьбы

Это была, среди прочего, попытка ослабить МГБ — вождь не хотел излишнего усиления Абакумова.

Сталин предполагал, что такое объединение создаст мощный разведывательный организм. Но Комитет информации тяготел к политическим делам, и первыми стали жаловаться военные, что их отрезали от разведывательной информации. Сталин пошел военным навстречу.

Через два года, в январе 1949-го, Главное разведывательное управление вернули в министерство вооруженных сил. А в ноябре 1951-го и политическая разведка вернулась в МГБ. Но Абакумов уже не был министром.

Из Комитета информации изъяли оперативные подразделения, остались аналитики — примерно полторы сотни, которые писали свои доклады для политбюро. Среди них были люди, которые заняли видное место в политическом истеблишменте — например, Валентин Фалин, который с явным сожалением пишет, что после смерти Сталина Комитет информации стал чисто мидовским подразделением. Но в министерстве обороны и в КГБ на него смотрели ревностно-раздраженно, в 1958-м по предложению председателя КГБ Ивана Серова комитет упразднили.

На должности министра Абакумову пришлось трудновато: не хватало ни образования, ни опыта. Начались проколы.

Сталин ведь редко давал прямые указания. Он предпочитал ронять намеки, считая, что подчиненные поймут его правильно. Абакумов, видимо, не сразу понимал.

Льва Романовича Шейнина, который многие годы работал в союзной прокуратуре, потом спрашивали: как именно Сталин давал указание кого-то уничтожить?

— Товарищ Сталин — не пахан, чтобы выражаться таким образом, — раздраженно ответил Шейнин. — Он исходил из того, что окружение должно его правильно понимать. А кто не понимал — сам исчезал.

Сталин, решив кого-то убрать, делал это филигранно и чужими руками. В разговоре с министром госбезопасности ронял какое-то неодобрительное слово о высоком чиновнике или генерале. Министр тут же приказывал начать разработку жертвы. Оперативные службы собирали весь материал, который у них был, обычно показания арестованных. Показания выбивались впрок, в том числе на тех, кого еще и не собирались сажать. В МГБ знали, что рано или поздно пригодятся все показания.

Материалы приносили Сталину. Он предлагал политбюро рассмотреть их и выразить свое мнение. Мнение всегда было одно: снять со всех постов, исключить из партии и арестовать. Сталин выслушивал товарищей и вроде как соглашался с общим мнением. Да еще добавлял: жаль, хороший организатор. Сталин сам был талантливейшим артистом и режиссером…

По мнению писателя Кирилла Анатольевича Столярова, Абакумова выдвинул Жданов, который теснил остальных членов политбюро, и сделал министром. И после смерти Жданова Абакумов был обречен.

Кирилл Столяров:

— Люди Маленкова сняли Абакумова и посадили своего человека — партийного чиновника Семена Денисовича Игнатьева, а Берия подсунул ему первым замом Сергея Гоглидзе…

Вообще говоря, Абакумов, как и все его предшественники на Лубянке, заранее мог считать себя обреченным, потому что рано или поздно наступал момент, когда Сталин приходил к выводу, что ему нужен новый человек. Абакумов и так слишком долго — четыре года — сидел на этом месте.

Кирилл Столяров:

— Абакумов считался любимцем Сталина. Но Сталин никого, кроме себя, по-настоящему не любил. Его любовь к остальным была недолгой…

Абакумов окончательно потерял доверие Сталина, когда выполнил одну личную просьбу Берии. Лаврентий Павлович позвонил министру госбезопасности и заступился за арестованного врача, который лечил его семью. Разговоры Берии и Абакумова записывались, вождь сам читал записи.

Сталину не понравилось, что Абакумов откликнулся на просьбу Берии. Министр госбезопасности обязан исполнять только его, Сталина, указания. Выходит, Абакумов ненадежный человек?

Поводом для ареста наркома Ежова стал донос начальника управления НКВД по Ивановской области Валентина Журавлева.

Против Абакумова использовали письмо старшего следователя следственной части по особо важным делам подполковника Михаила Рюмина о том, что Абакумов и его люди не расследуют деятельность вражеской агентуры, не протоколируют все допросы заключенных, чтобы скрыть от Сталина собственные промахи, что Абакумов обогатился за счет трофейного имущества и потратил большие государственные средства на оборудование себе новой квартиры в Колпачном переулке.

Донос не был личной инициативой следователя. Рюмин просто уловил настроения начальства и обвинил своего министра в серьезных политических ошибках. А у самого Рюмина рыльце было в пушку.

Кирилл Столяров:

— Рюмин не указал в анкете, что у него с родственниками непорядок. Кроме того, он потерял в автобусе следственное дело, да и вообще плохо себя зарекомендовал. Понимая, что терять ему нечего: его все равно вытурят, он и написал донос на Абакумова…

Как недавно выяснилось, Рюмин писал свое заявление прямо в цековском кабинете Игнатьева, который станет преемником Абакумова на посту министра. Потом донос Рюмина несколько раз переделывали в приемной Маленкова, пока хозяин его не одобрил.

Рюмин написал свое заявление 2 июля. Его сразу принесли Сталину. Он прочитал и остался доволен:

— Вот, простой человек, а насколько глубоко понимает задачи органов госбезопасности. А министр не в состоянии разобраться.

Абакумова обвинили в том, что он обманывал ЦК. Его исключили из партии.

4 июля 1951 года Абакумова отстранили от дел, 12 июля вызвали в прокуратуру, арестовали и отправили в «особую тюрьму».

Он жил в доме номер 11 по Колпачному переулку. Отсюда выселили шестнадцать семей, чтобы министр мог разместиться с комфортом. В тот день окна на втором этаже этого особняка были плотно зашторены. Шел обыск, недавние подчиненные Абакумова описывали невиданное по тем временам имущество — мебельные гарнитуры, холодильники, радиоприемники, и все в больших количествах!

Против него возбудили дело по признакам преступления, предусмотренного статьей 58–16 Уголовного кодекса («измена Родине, совершенная военнослужащим»), и арестовали. Его отвезли в Сокольническую тюрьму, известную как «Матросская Тишина». Поместили в одиночку, именовали «заключенный № 15».

Арестовали и его жену Антонину Николаевну, которая работала в отделе военно-морской разведки министерства госбезопасности, и с двухмесячным сыном посадили в Сретенскую тюрьму МГБ.

Кирилл Столяров:

— Провели обыск и у тещи Абакумова. Там нашли две книги, выпущенные для служебного пользования, о работе английской контрразведки и американского Федерального бюро расследований. Хранение секретной литературы было поставлено в вину его жене. После ареста у нее пропало молоко. Но мальчик выжил. Ему сменили метрику. Он перестал числиться сыном врага народа.