Леонид Млечин - КГБ. Председатели органов госбезопасности. Рассекреченные судьбы

Андропов в Афганистане попался в ловушку своего ведомства, которое соблазнило его простотой решения проблемы: убрать Амина, доставить в Кабул своего человека Кармаля и поставить его власти. Тайные операции чрезвычайно соблазнительны простотой, дешевизной и секретностью. Потом, правда, все оказывается иначе, но ведь это потом…

Советские войска ввели в Афганистан, когда Брежнев был уже совсем болен и оставался лишь номинальным главой государства. Если бы Брежнев был в порядке, он, скорее всего, не дал бы Андропову, Устинову и Громыко втянуть страну в афганскую авантюру. Как выразился Валентин Фалин, «все дела обделывались за спиной генерального». Точнее было бы сказать, что генеральный секретарь лишился способности трезво оценивать ситуацию. По словам Фалина, Леонид Ильич «переживал упадок разрядки своего любимого внешнеполитического детища, но ничего поделать уже не мог. Если бы даже захотел».

Когда Андропов станет генеральным секретарем, он прикажет шире развернуть атеистическую работу, потому что в результате вторжения в Афганистан выросла роль исламского духовенства.

В апреле 1983 года ЦК КПСС примет постановление «О мерах по идеологической изоляции реакционной части мусульманского духовенства». Но это уже не поможет. Те, кто ввел войска в Афганистан, своими руками оттолкнули мусульманские народы Советского Союза и непосредственно содействовали возрождению религиозных чувств и стремлению к государственной самостоятельности.

Некоторые действующие лица событий того времени полагают, что Андропов пытался ускорить свой приход к власти. Юрий Владимирович сам был серьезно болен и боялся, что не дождется, пока Леонид Ильич уступит ему место естественным путем.

По мнению сторонников этой версии, Андропов пытался скомпрометировать и самого Брежнева, и его окружение. Поэтому Юрий Владимирович позаботился о том, чтобы по стране пошли слухи о коррупции в правящей семье. А слухи эти вертелись вокруг дочери генерального секретаря, Галины Леонидовны Брежневой, чьи любовные похождения и близкие отношения с некоторыми сомнительными персонажами активно обсуждались в ту пору в московском обществе.

Теперь уже известно, что никакого «дела Галины Брежневой» не существовало. Но она действительно была знакома с некоторыми людьми, попавшими в поле зрения правоохранительных органов.

Бывший член политбюро академик Александр Яковлев говорил мне:

— Брежнев побаивался Андропова. И справедливо: Андропов плел против него интриги. Мне известно, что Брежнев несколько раз поручал Суслову его одернуть.

— Какие интриги вы имеете в виду?

— Андропов был трусоватый человек. Он пытался укусить Брежнева через семью. Позволил информации, порочащей семью генерального секретаря, гулять по стране. Это компрометировало о Брежнева…

— Возможно ли, что Андропов допустил сознательную утечку информации о темных делишках брежневской семьи, чтобы скомпрометировать Леонида Ильича?

— Андропов был человек страшно осторожный, — считает бывший председатель КГБ РСФСР генерал Виктор Иваненко. — Ни на какие опасные мероприятия против высшего руководства он бы никогда не пошел. Это не в его характере. Он осаживал ретивых подчиненных, которые призывали активно заняться высшими партийными чиновниками. А к Брежневу он и вовсе относился с пиететом.

Более того, Юрий Владимирович робел перед Брежневым. Однажды он заговорил с Брежневым о том, что муж медсестры, которая ухаживает за генеральным секретарем, слишком много болтает, поэтому, может быть, есть смысл сменить медсестру? Между Брежневым и медсестрой возникли отношения, выходящие за рамки служебных, и об этом стало широко известно.

Брежнев жестко ответил Андропову:

— Знаешь, Юрий, это моя проблема и прошу больше ее никогда не затрагивать.

Об этой беседе стало известно лишь потому, что огорченный Андропов пересказал ее академику Чазову, начальнику Четвертого главного управления при министерстве здравоохранения СССР, объясняя, почему он не смеет вести с генеральным секретарем разговоры на неприятные темы.

В эти последние брежневские годы у Андропова было сложное отношение к Леониду Ильичу.

Однажды на заседании политбюро тяжело больной Брежнев отключился, потерял нить обсуждения. После политбюро Андропов сказал Горбачеву, который уже был переведен в Москву:

— Знаешь, Михаил, надо делать все, чтобы и в этом положении поддержать Леонида Ильича. Это вопрос стабильности в партии, государстве, да и вопрос международной стабильности.

Андропов полностью зависел от поддержки Брежнева, пишет академик Чазов. Он понимал, что один из его главных недостатков — отрыв от партийных секретарей. В этом кругу — в отличие от Кириленко или Черненко — у него не было достаточной опоры. А он отлично понимал, какой властью обладают эти люди. Он сознавал, что его время еще не пришло, и потому делал все возможное для сохранения на посту генерального секретаря дряхлого, но удобного для него Брежнева.

Андропов искал возможности привлечь на свою сторону молодых партийных секретарей, поэтому сделал все возможное для того, чтобы лично известный ему Михаил Сергеевич Горбачев переехал из Ставрополя в Москву и занял пост секретаря ЦК КПСС.

Но одновременно Андропов понимал, что его время уходит с катастрофической быстротой — он слишком болен, чтобы ждать слишком долго. Юрий Владимирович готовился к тому, что произойдет после ухода Брежнева. Объективно он был заинтересоваь в том, чтобы возможные конкуренты из брежневского окружения были надежно скомпрометированы.

Андропов наладил доверительные отношения с академиком Чазовым, который лучше всех был осведомлен о состоянии здоровья и Брежнева, и всех остальных членов политбюро.

Время от времени он встречался с Чазовым — или у себя в кабинете, или на конспиративной квартире, которая находилась в одном из старых домов неподалеку от Театра сатиры. «Разговор шел в основном о состоянии здоровья Брежнева, — вспоминает Чазов, — наших шагах в связи с его болезнью, обстановке в верхних эшелонах власти. Умный и дальновидный политик, с аналитическим складом ума, Андропов, как шахматист, проигрывал возможные варианты поведения тех или иных политических деятелей».

Юрий Владимирович мечтал поскорее вернуться из КГБ в аппарат ЦК КПСС, что открыло бы ему дорогу к должности генерального секретаря.

Андропова беспокоило «разгоравшееся соперничество» между ним и Черненко. По мере того как Брежнев слабел, Черненко становился для него все более близким человеком. Константин Устинович, возглавляя общий отдел ЦК, контролировал всю работу партийного аппарата. Он не только информировал Брежнева обо всем, что происходит, но и создавал иллюзию напряженной работы генерального секретаря. Брежнев в последние годы так доверял Черненко, что подписывал принесенные им бумаги, не вникая в их суть.