Леонид Млечин - КГБ. Председатели органов госбезопасности. Рассекреченные судьбы

Первые же попытки разобраться, что происходит в Узбекистане, выявили картину тотального взяточничества в партийно-государственном аппарате.

За счет чего в Узбекистане устраивались пышные приемы и дарились дорогие подарки? Партийные секретари гуляли не на свою зарплату, и на представительские расходы им тоже ничего не полагалось. В бюджете республиканской компартии была расписана каждая копейка.

Партийное руководство обкладывало данью хозяйственных руководителей, брали и наличными, и борзыми щенками. Система поборов была вертикальной — от республиканского ЦК до сельских райкомов. Нижестоящие тащили деньги вышестоящим. Вышестоящие брали, чтобы передать еще выше. Но и себя не забывали. В такой атмосфере должности, звания, ордена и даже Золотые Звезды Героя Советского Союза тоже превратились в товар — они продавались.

Но самая крупная афера вскрылась в хлопковой промышленности. Главной причиной возникновения «узбекского дела» стали приписки хлопка-сырца. В документах значились огромные цифры будто бы собранного, но в реальности не существующего хлопка-сырца. А если хлопка в реальности меньше, чем каждый год докладывало руководство республики, значит, обманули не кого-нибудь, а само государство. Это не взятки милицейским начальникам, это уже государственное преступление.

Как потом выяснилось, государству ежегодно «продавали» около 600 тысяч тонн несуществующего хлопка — таким образом из казны крали сотни миллионов рублей. На эти деньги узбекская элита вела сладкую жизнь и охотно делилась краденым с московскими начальниками.

Со смертью Рашидова этот обман в особо крупных размерах не прекратился.

Бывший начальник управления КГБ по Москве и Московской области генерал Виктор Алидин вспоминает, что в декабре 1983 года появились оперативные данные о том, что в Москву приехали два представителя хлопковых заводов из Узбекистана.

Они пытались договориться о поставке на хлопкоперерабатыва-ющие предприятия столицы вагонов с большой недостачей хлопка. Тем, кто готов закрыть глаза на недостачу, предлагали большую взятку.

Гостей из солнечной республики в январе 1984 года арестовали. Они дали показания о том, что в Узбекистане сложилась «практика приписок к показателям выполнения государственного плана заготовок сырья». В Ташкент отправилась оперативно-следственная группа управления КГБ по Москве. Но дело быстро вышло за рамки компетенции Московского управления. Дело передали Прокуратуре Союза.

В Ташкенте пытались остановить расследование, спустить дело на тормозах. Но Рашидов уже был мертв, а его наследники не были столь талантливы в умении завоевывать друзей.

Председателю КГБ Чебрикову, вспоминает Алидин, позвонил новый первый секретарь ЦК Компартии Узбекистана Инамжон Усманходжаев и попросил передать дело для дальнейшего ведения республиканской прокуратуре.

Усманходжаев говорил о том, что приближается пятидесятилетие республики, и не хотелось бы накануне юбилея позорить республику. Но в КГБ рассудили так: если дело попадет в республиканскую прокуратуру, оно будет прекращено. Поэтому Алидин и начальник следственного управления КГБ генерал-лейтенант Александр Волков написали записку с возражениями и предложили отправить дело в союзную прокуратуру, поскольку арестованы люди не только из Узбекистана, но и из России. Чебриков согласился со своими подчиненными и дело не отдал.

Лигачев на собрании аппарата ЦК называл факты, которые потрясли даже видавших виды партийных функционеров. Он говорил о том, что у узбекских руководителей по нескольку домов и машин, что многие построили себе настоящие особняки. А в Ташкенте полмиллиона жителей живут в землянках без водопровода и канализации.

Местные партийные руководители установили полуфеодальный режим, распоряжаясь крестьянами как рабами. Милиция и прокуратура на местах были ручными, все они были тесно связаны между собой.

Расследование в Узбекистане не знало себе равных по масштабам — следователи добрались до первого секретаря ЦК, до секретарей и зампредов Совета министров республики. Вся неприкасаемая элита, секретари обкомов и райкомов, министры, милицейские генералы — один за другим оказывались на жестком стуле перед следователем.

За первым арестом последовали другие, но узбекские чиновники сориентировались, держались упорно, имущество прятали у родственников. Кроме того, следственная группа действовала по-советски, не соблюдая Уголовно-процессуального кодекса, не заботясь о формальностях. В тот момент это не имело значения. Потом все даст о себе знать.

Борьба с коррупцией была поручена республиканскому аппарату КГБ, но эта система дала сбой. Во-первых, в республиканском комитете работали родственники узбекских партийных руководителей, в том числе самого Рашидова. Во-вторых, комитет не мог действовать против партийного руководства, которое держалось сплоченно, помогая друг другу.

Председатель республиканского комитета госбезопасности генерал Мелкумов был освобожден от должности и отправлен в представительство КГБ в Чехословакию. Его предшественник генерал Эдуард Нордман — в ГДР.

Эта операция потерпела неудачу. В Узбекистане КГБ натолкнулся на спаянное сопротивление целой республики. Посланных туда эмиссаров центра ловили на ошибках и глупостях.

«Узбекское дело», по существу, закончилось провалом.

Несомненно, что республиканская верхушка чуть ли не в полном составе была коррумпированной. Но следственная группа Гдляна — Иванова часто не утруждала себя поиском доказательств, полагая, что признания обвиняемого вполне достаточно. Да еще руководители следственной группы занялись политическими играми. Кончилось все это тем, что дело осталось нерасследованным, преступники — ненаказанными, правда — невыясненной, а рашидовская система управления республикой — нетронутой.

В независимом Узбекистане ту кампанию борьбы с коррупцией в республике вспоминают с возмущением, а Шарафа Рашидовича Рашидова считают «выдающимся сыном узбекского народа».

Эра Горбачева началась с неприятного инцидента. В ответ на арест советского разведчика председатель КГБ Чебриков санкционировал задержание в Москве американского корреспондента Николаса Данилоффа.

Человек русского происхождения, он относился к России с глубочайшим и искренним интересом, пытался проследить интересную историю своих предков. Он не работал на американскую разведку, и на Лубянке это знали. Разразился скандал, который рисовал новое советское руководство не в лучшем свете.

КГБ убедил Горбачева, что журналиста надо арестовать, поскольку такова обычная практика — око за око, и Михаил Сергеевич согласился. Потом он, видимо, понял, что совершил ошибку.