Леонид Млечин - КГБ. Председатели органов госбезопасности. Рассекреченные судьбы

— Не умеют у нас ценить людей…

Меркулов никому не говорил о том, откуда пришла столь точная информация о готовящемся сражении на Курской дуге. По приказу наркома с ней ознакомили военных и сказали, что сведения получены от партизан.

Информация о немецких вооружениях — не единственное, что Кэрнкросс сообщил Москве. По словам Модина, первые сведения о работе англичан и американцев над атомной бомбой тоже пришли от Кэрнкросса. Вот об этом ему не очень хотелось вспоминать: это уже не общая борьба против фашизма, а чистой воды шпионаж.

Кэрнкросс работал на советскую разведку с 1937-го по 1951-й. За это время он успел поработать в министерстве иностранных дел, министерстве финансов, в секретариате члена кабинета министров, в службе дешифровки и в английской разведке. Его называют пятым человеком, хотя, по словам Олега Гордиевского, в КГБ его звали первым по значению.

Кэрнкросса это раздражало. Он не хотел быть в одном ряду с людьми, которых не любил и которых именовал снобами и патрициями: с Филби, Маклином, Берджессом и Блантом.

Филби и другие работали не из-за денег и от денег отказывались. Кэрнкросс не отказывался. И уж совсем ему не хотелось, чтобы его называли одним из первых атомных шпионов.

Кэрнкросс перед смертью написал книгу, чтобы снять с себя обвинения в тривиальном шпионаже ради денег. Он считал себя человеком, который передал союзнику, Советскому Союзу, некоторые секреты только ради победы над общим врагом, нацистской Германией.

Он пишет о том, что не был коммунистом и дистанцировался от Москвы, потому что знал о преступлениях коммунизма. Почему же он тогда не отказался от сотрудничества с советской разведкой? Возможно, потому, что разведка давала ему хорошие деньги.

Джон Кэрнкросс работал на советскую разведку четырнадцать лет, пока пятерка не провалилась. Когда это случилось, рассказывает полковник Модин, из Москвы пришел приказ дать ему деньги и попрощаться.

Джону Кэрнкроссу пришлось уехать из Англии. Он жил в разных странах, работал в международных гуманитарных организациях и, похоже, бедствовал. Но в Советский Союз не просился… Впрочем, это произошло уже после того, как Всеволод Николаевич Меркулов перестал быть министром госбезопасности.

А сюжет для романа «Семнадцать мгновений весны» Юлиан Семенов отыскал в двухтомном сборнике писем, которыми в годы войны Сталин обменивался с союзниками — премьер-министром Англии Черчиллем, американским президентом Рузвельтом и сменившим его Трумэном.

До самого конца войны Сталин боялся, что немцы все-таки договорятся с американцами и англичанами, капитулируют на Западном фронте и перебросят все войска на Восточный фронт, против Красной армии.

Такие сепаратные переговоры действительно проходили.

В марте 1945 года англичане и американцы начали переговоры с немецким командованием о капитуляции частей вермахта в Италии и отказались допустить советских представителей на эти переговоры. Резидент американской разведки Аллен Даллес вел в Швейцарии переговоры с высокопоставленными чиновниками третьего рейха.

Будущий директор ЦРУ Аллен Даллес, адвокат по профессии, еще во время Первой мировой войны работал агентом американской разведки в Швейцарии. Он любил рассказывать, что однажды получил записку от русского эмигранта с предложением встретиться и поговорить. Он считал этого человека малоперспективным политиком и от встречи отказался. Звали эмигранта Ленин…

Узнав о переговорах, которые вел Даллес, Сталин заподозрил, что американцы сговариваются с немцами за его спиной, и возмутился. Но это не был заговор против России. Американцы хотели избежать потерь во время операции в Италии.

Получив послание Сталина, новый президент Соединенных Штатов Гарри Трумэн приказал прекратить все переговоры, чтобы не злить русских. Но потом было найдено разумное решение. 28 апреля в присутствии советских представителей была подписана капитуляция немецких войск в Северной Италии.

Когда Юлиан Семенов писал роман «Семнадцать мгновений весны», а затем сценарий будущего фильма, он мало что знал о работе советской разведки в нацистской Германии. К секретным документам его не подпускали, да они и не были ему нужны.

Он придумал лучше, чем было в жизни.

Юлиан Семенов был просто талантливым писателем. А Татьяна Лиознова, которая поставила фильм, — не менее талантливым режиссером. Любовь к Штирлицу, восхищение Штирлицем, в которого люди поверили, достались разведке. Дело историков решить — заслуженно или незаслуженно.

Когда Всеволод Николаевич Меркулов во второй раз возглавил наркомат госбезопасности, у него появилось задание особой важности — уничтожить перешедшего на сторону немцев бывшего генерал-лейтенанта Красной армии Андрея Андреевича Власова.

Командующего 2-й ударной армией Власова взяли в плен 13 июля 1942 года. Это сообщение немецкого радио не произвело особого впечатления в Москве. Он был далеко не единственным генералом, попавшим в плен. В Москве забеспокоились, когда немцы стали сбрасывать над расположением Красной армии листовки с обращением Власова и выяснилось, что генерал встал на сторону Гитлера. О том, что генерал Власов повернул оружие против советской власти и формирует из военнопленных собственную армию, быстро узнали на всех фронтах, пошли всякие разговоры, и перебежчик стал восприниматься как опасный враг.

Тем более, что Власова в войсках знали — его награждали, продвигали и хвалили.

На Хрущева Власов произвел впечатление своим спокойствием, бесстрашием и знанием обстановки. В трагические дни 1941 года, когда казалось, что все рушится, он вселял в окружающих уверенность. Хрущев, как член военного совета фронта, и генерал-полковник Михаил Петрович Кирпонос, командующий Юго-Западным фронтом, назначили его командовать 37-й армией, оборонявшей Киев.

Киев не удержали, но Власов был виноват в этом меньше других. Зато он отличился в боях под Москвой.

Зимой 1941 года, после завершения контрнаступления под Москвой, писатель Илья Эренбург побывал в расположении 20-й армии, которая сыграла важную роль в битве за Москву. «Любовно и доверчиво смотрят бойцы на своего командира: имя Власова связано с наступлением, — писал в „Красной звезде“ Эренбург. — У генерала рост метр девяносто и хороший суворовский язык».

Генерал Петр Григоренко писал в своей книге воспоминаний: «Запомнился 1940 год. Буквально дня не было, чтобы „Красная звезда“ не писала о 99-й дивизии, которой командовал Власов. У него была образцово поставлена стрелковая подготовка. К нему или за опытом мастера стрелкового дела. Я разговаривал с этими людьми, и они рассказывали чудеса. Вторично я услышал о Власове в ноябре 1941-го… Снова о нем заговорили как о выдающемся военачальнике».