Леонид Млечин - КГБ. Председатели органов госбезопасности. Рассекреченные судьбы

Это звучит слишком патетично, чтобы быть правдой. Действительность была сложнее и запутаннее.

По последним подсчетам, два с половиной миллиона советских военнопленных погибли в немецком плену.

Немецкий военный историк Иоахим Хоффман, не склонный особенно винить вермахт в массовой гибели советских военнопленных, пишет: «Солдаты попадали в плен в состоянии крайнего истощения. Иногда они по шесть — восемь дней во время боя ничего не ели». 8 декабря 1941 года квартирмейстер командующего тыловым районом группы армий «Центр» доложил: «Даже когда им дают еду в достаточном количестве, они не в состоянии принимать пищу. Почти из всех лагерей поступают сообщения, что военнопленные после первого приема пищи просто теряли сознание и умирали».

Это звучит сомнительно. Немцы относились к пленным бесчеловечно. Только потом они некоторым категориям сделали послабление.

Только часть военнопленных, отмечает Хоффман, пользовалась «особенно привилегированным положением, питанием и жильем, а именно представители нерусских национальных меньшинств: среднеазиатские народы и жители Кавказа, а также казаки. Все они могли быть приняты в ряды вермахта как „полноправные солдаты“, и для них устанавливались немецкие нормы питания».

Англичанин Николас Бетелл, автор книги «Последняя тайна», о судьбе советских военнопленных, говорит: «Помимо тех, кто добровольно сражался на стороне нацистов, гораздо большее число советских граждан надело немецкую форму под влиянием голода, непосильной работы и угрозы смерти… Трудно было отказаться от работы в немецких трудовых батальонах, в которых питание и содержание были несколько лучше… Они помогали при уборке урожая или на строительстве дорог… Но как только русский соглашался работать на врага, он становился на скользкую дорожку, и заставить его пойти на более тесные контакты с немецкой военной машиной было лишь вопросом времени… Во многих случаях русские становились перед страшным выбором: либо присоединиться к немцам, либо быть расстрелянным на месте».

Военнопленные, констатирует один из бывших лидеров эмигрантской организации НРС Юрий Чикарлеев, в победу Красной армии не верили:

«Во время бесконечных бесед под открытым небом, у проволоки, обсуждали перспективы на будущее, говорили о судьбе России после победы немцев над Сталиным, но главным образом думали о том, как выбраться из лагеря, ибо лагерь означал почти неминуемую смерть…

Потом распространились слухи о наборе добровольцев из числа военнопленных на вспомогательные соединения немецкой армии. Само собой разумеется, что „добровольцами“ готовы были идти почти все по разным мотивам.

Нетрудно себе представить, что в таких условиях появление в лагерях „комиссии восточного министерства рейха“ по набору в оккупационную администрацию, возглавлявшейся Владимиром Поремским, будущим председателем НТС, неизбежно вызывало ажиотаж, теплило надежду на возможность выжить.

Желающих приводили в помещение, где Поремский с ними мило беседовал, задавал различные вопросы и в зависимости от ответов ставил в списке над фамилиями какие-то значки. Кандидаты с замирающим сердцем гадали о значении поставленных над их фамилиями в списке значков, ибо эти значки Поремского означали жизнь или смерть».

Скорее всего, и для самого генерала Власова первоначальным импульсом к сотрудничеству с немцами было желание остаться в живых.

Разумеется, уже освоив политическую роль, он заговорил о другом: «Разве не было бы преступлением проливать еще больше крови? Разве не большевизм, и в частности Сталин, главные враг русского народа? Разве не первый и святой долг каждого русского встать против Сталина и его клики? Там, в лесах и болотах, я окончательно пришел к заключению, что мой долг поднять русский народ на борьбу с большевистской властью за создание Новой России».

Едва ли эти мысли пришли ему в голову в те дни, когда он ей командовал обреченной 2-й ударной армией Волховского фронт Обстоятельства пленения Власова описал переводчик 38-го немекого корпуса зондерфюрер Клаус Пельхау, принимавший в этом участие.

Пельхау вспоминает: «По дороге Власов спросил, должен ли, по мнению немцев, генерал в его положении застрелиться, на что капитан Швердтнер ответил, что для генерала, сражавшегося до последней минуты со своими войсками, плен не является позором».

Если бы Власов сознательно сдался в плен, чтобы вести борьбу со Сталиным, он бы вряд ли задавал такие вопросы… Все свои идеи он вынашивал уже в лагере для военнопленных офицеров и генералов. К генералам лагерная администрация относилась с некоторым пиететом, но все равно это была тяжкая жизнь с неопределенной перспективой. Когда Власов попал в плен, военная удача клонилась в сторону немцев. В лагере, который постоянно пополнялся все новыми пленными, разгром Красной армии, должно быть, казался неминуемым.

Трудно обвинять в чем-либо рядовых пленных, которые, умирая от голода в немецких лагерях, выбирали жизнь и говорили немецким вербовщикам «да».

Власов же решил, что Красной армии конец, и предпочел начать новую жизнь, а не сидеть за колючей проволокой в лагере для старших офицеров и генералов.

В своем открытом письме «Почему я стал на путь борьбы с большевизмом?» генерал-лейтенант Власов писал:

«Призывая всех русских людей подняться на борьбу против Сталина и его клики, за построение Новой России без большевиков и капиталистов, я считаю своим долгом объяснить свои действия. Двадцать четыре года я прослужил в рядах Красной армии. Я прошел путь от рядового бойца до командующего армией и заместителя командующего фронтом. Я был награжден орденами Ленина, Красного Знамени… С 1930 года я был членом ВКП(б)…

Я увидел, что ничего из того, за что боролся Русский народ в годы Гражданской войны, он в результате победы большевиков получил. Я видел, как тяжело жилось русскому рабочему, как крестьянин был загнан насильно в колхоз, как миллионы русских людей исчезали, арестованные без суда и следствия…

Система комиссаров разлагала Красную армию. Безответственность, слежка, шпионаж делали командира игрушкой в руках партийных чиновников в гражданском костюме или в военной форме… Многие и многие тысячи лучших командиров, включая маршалов, были арестованы и расстреляны либо заключены в концентрационные лагеря и навеки исчезли. Террор распространился не только на армию, но и на весь народ…

Я видел, что война проигрывается по двум причинам: из-за нежелания Русского народа защищать большевистскую власть и созданную систему насилия и из-за безответственного руководства армией…

Я пришел к выводу, что мой долг заключается в том, чтобы призывать Русский народ к борьбе за свержение власти большевиков, к борьбе за мир для Русского народа, за прекращение кровопролитной, ненужной Русскому народу войны за чужие интересы, к борьбе за создание Новой России, в которой мог бы быть счастлив каждый русский человек…