Александр Михайлов - Портрет министра в контексте смутного времени: Сергей Степашин

Через два года очередное потрясение — 21 декабря 1993 года ликвидировано Министерство безопасности и создана ФСК — Федеральная служба контрразведки. (Третья волна эмиграции!) Через четыре месяца снова реорганизация: вместо ФСК — Федеральная служба безопасности. Волны эмиграции из конторы шли по возрастающей.

Внести в календарь дату 20 декабря как День работников специальных служб к светлому дню не удалось. Как ни стремился директор ФСБ Михаил Барсуков подписать у президента указ о легализации памятной даты, ему удалось это сделать только 22 декабря 1995 года. Через два дня после самого праздника.

20 декабря 1997 года террористом был захвачен шведский дипломат. При проведении операции от сердечного приступа скончался полковник Анатолий Савельев, ставший наутро Героем России.

Фатальность заключалась еще и в том, что подобные ситуации возникали ровно через два года — 1991, 1993, 1995, 1997.

Что касается реорганизаций, то причину было бы правильно искать в психиатрии, которая утверждала, что обострение болезни у нормальных больных бывает весной и осенью, а у политиков, как правило, зимой. Может, отсюда и появилось понятие «отмороженный». Отмороженные писали указы и подсовывали президенту, который, наверное, тоже… здорово продрог. Ноябрь 1991-го — создание АФБ, декабрь — его ликвидация путем образования МБВД. Январь 1992 года — ликвидация МБВД, создание МБ. Декабрь 1993 года — ликвидация МБ и создание ФСК. Короче, ЁПРСТ… далее везде.

Как появился указ об образовании Министерства безопасности и внутренних дел России, загадка для многих. Впрочем, ее частично в своей книге «Избавление от КГБ» раскрывает все тот же Вадим Бакатин.

«Когда 4 ноября 1991 г. Госсовет СССР постановил: «Поручить т. т. Баранникову В. П., Бакатину В. В. с учетом мнения республиканских органов рассмотреть предложения о возможности объединения Министерства внутренних дел СССР и Межреспубликанской службы безопасности в единую службу безопасности страны и представить согласованные предложения в Госсовет СССР», я выступил против, и поручение благополучно скончалось само по себе. Но после 19 декабря вопрос встал в практическую плоскость уже в российском масштабе. В некоторых газетах писали, что Ельцин, готовя указ по созданию МБВД, ни с кем не советовался, в том числе и с Бакатиным. Не знаю, как с другими, но со мной он советовался, и я был «за».

Нельзя сказать, что я не видел негативных сторон указа. Конечно, создание единого аппарата служб правопорядка не вполне вписывалось в концепцию их взаимного контроля и «сдерживания». Но если честно, то его и раньше не было. А парламентский контроль, которого тоже не было, должен быть организован при любой схеме. Я предвидел негативную реакцию республик на поглощение Россией еще одной межреспубликанской структуры — МСБ. Я знал о настроениях на самой Лубянке: сотрудников элитных спецслужб угнетала мысль о переходе под начало МВД, где и работа потруднее. Они интересовались друг у друга, «когда идти получать милицейские свистки?». Не была секретом и реакция на указ многих представителей демократической общественности, чьи позиции можно проиллюстрировать строками из заявления российской Ассоциации жертв политических репрессий, которое передал мне ее президент Николай Нумеров: «Со всей определенностью заявляем о крайней озабоченности бывших узников ГУЛАГа по поводу новой попытки государства объединить все репрессивные органы в могущественного, никем не контролируемого монстра, призванного снова взять народ за горло». Конечно, здесь больше эмоций, чем рационализма.

Тем не менее в разговоре с Ельциным я поддержал возможность соединения спецслужб и милиции. Как я уже говорил, я полагал, что самое худшее для спецслужб заключалось в затянувшейся их реорганизации и страшной неопределенности в отношении будущего, что буквально парализовало их деятельность. Указ позволял им в короткие сроки закончить все реорганизации, обрести почву под ногами и начать, наконец, нормально функционировать. Даже плохая определенность лучше неопределенности.

Далее несколько парадоксальное соображение. У меня появилась убежденность, что уход спецслужб «под милицию», лишение их привилегированного положения в какой-то мере могли способствовать нейтрализации угрозы «чекизма» для общества, подорвать его традиции. Заметьте, объединению противилась не только демократическая общественность, но и гораздо более рьяно сами представители органов госбезопасности (но не МВД). Они прекрасно понимали, что в составе нового министерства им не удастся сохранить свой привилегированный статус».

19 декабря стены Лубянки дрогнули. Согласно документу, все, что существовало до этого, ликвидируется, объединяясь в Министерство безопасности и внутренних дел. Министром созданного монстра становится Виктор Баранников, о котором по Лубянке ходило много неподтвержденных документами слухов. Считавшийся соратником Ельцина, Виктор Иваненко уходит с политической арены. Вместе с ним уходит и его команда, которую с таким трудом он создавал в предыдущие месяцы. Тень милицейской шинели накрыла всесильное в прошлом ведомство.

Это был лучший подарок, который преподнес президент чекистам. Аналогичное слияние должно было произойти и внизу. Областные и городские милицейские начальники восприняли это с одобрением. Да и как иначе? По закону поглощения меньшего большим, руководящие должности в системе контрразведки могут быть заняты людьми в серых шинелях. Кое-кто уже попытался приступить к реальному объединению, переделу собственности. Мотивация необходимости подобного объединения была проста. Улучшение координации, объединения в один кулак всех силовых структур, более рациональное использование оперативно-технических возможностей, следственных подразделений. Было очевидно, что идея зрела в милицейских коридорах. Впрочем, справедливости ради заметим, что если бы во главе новой структуры был поставлен человек из КГБ, реакция могла бы быть с точностью до наоборот. В милиции были памятны времена Федорчука. Пришедший из КГБ человек ломал не только сложившиеся в МВД традиции, но и человеческие судьбы, изгоняя из министерства профессионалов за незначительные провинности. Эту эпоху в МВД вспоминают с оттенком горечи. Были ошельмованы многие руководители МВД того периода, и многое пришлось восстанавливать заново после ухода из МВД чекистского партнабора.

В 1991-м же Лубянка чувствовала себя победителем. И прежняя неприязнь в милицейских рядах к тем годам временно была загнана глубоко внутрь.

Если бы президент был чуть прозорливее и, пожертвовав тактическим поражением ради стратегического результата, назначил бы во главе МБВД даже Виктора Иваненко, — ход событий было бы трудно предугадать. Но Ельцин шел напролом, уверовав после августа в свое всесилие. К Иваненко доверия он явно не испытывал, и уже в августе думал об укреплении службы безопасности своими людьми. Таковыми были, естественно, люди в милицейских погонах. Наверное, потому, что он понимал — вооруженный отряд партии в отставку не уходит. А уходит только в подполье…