Александр Михайлов - Портрет министра в контексте смутного времени: Сергей Степашин

Не хотелось верить, что люди в горах, на которых делали, по оперативным данным, ставку боевики и с которыми он встречался в горах несколько месяцев назад, нарушат свои обещания.

И тем не менее в душе росла тревога. Ему ли не знать Кавказ, ему ли не помнить все предшествующие события, некоторые из которых не шли из головы, лишая покоя и сна.

6 августа 1999 года состоялось то, что должно было состояться. И об этом премьер узнал еще в Ульяновске. Даже не очень качественная связь аппарата ВЧ, по которому ему позвонил глава Госсовета Дагестана Магомедали Магомедов, не могла скрыть его волнения. Уже по первым словам Степашин понял, что тот близок к панике. Он призывал, требовал, умолял сделать все возможное, чтобы прекратить продвижение банд в глубь Дагестана. Он вновь, как и было ранее, требовал ввести федеральные войска в Дагестан. Сегодня у него были аргументы. Степашин слушал молча, по мере возможности короткими фразами пытаясь успокоить своего старого друга.

Все, что произошло, было тем более странно, так как несколько месяцев назад именно этому были посвящены учения в том регионе, на которых отрабатывалось взаимодействие всех силовых ведомств. Войска продемонстрировали и выучку, и готовность отразить любое нападение. За последние несколько месяцев была существенно увеличена численность органов милиции в республике…

Но факт оставался фактом — значительные силы боевиков перешли границу Дагестана и заняли несколько сел. Милиция, как могла, оказывала сопротивление, неся потери. Если верить докладам с мест, то зона влияния боевиков расширялась. Почти не встречая сопротивления, они продвигались в глубь Дагестана. И форпостами этого продвижения были, как и предсказывала контрразведка, села Карамахи и Чабанмахи.

Звонок начальнику Генерального штаба еще более запутал картину. Анатолий Квашин держался спокойно. «Сергей Вадимович, Магомедов сгушает краски. Ситуация сложная, но не смертельная. Мы сейчас бандитов там вычистим…» Вычистить бандитов можно было только вместе с селами. Пехота и танки в горах могут применяться ограниченно, а артиллерия и авиация не разбирает, где свои, где чужие. Опустить Кавказские горы ниже уровня моря не значило «вычистить».

Степашин связался с президентом России, изложил ситуацию и свое видение разрешения проблемы, в том числе и военными средствами. Тот выслушал и одобрил. Впрочем, это не было странным. Для Ельцина судьба Степашина уже была предрешена, и на столе президента уже лежал Указ об отставке премьера. Полетит Степашин в Махачкалу или нет, ему было все равно. При случае всю ответственность можно будет возложить на Степашина, если, конечно, «прижмут». А впрочем, Ельцин уже давно не прислушивался к чужому мнению. Что ему судьба премьера, если со своей еще предстояло разобраться…

Симптомы проявились давно. Карамахинцы занимали по многим вопросам особую позицию, их заявления и высказывания как в адрес власти Дагестана в лице главы Госсовета, так и в адрес органов исполнительной власти носили ярко выраженный агрессивный характер. Причин было несколько, и, наверное, одной из них был промысел, которым занимались карамахинцы и чабанмахинцы, — извоз. Практически каждая семья имела по одному, а то и по два КамАЗа. Владельцы ходили в дальние рейсы, а по большому счету были единственными жителями Дагестана, имеющими постоянный и стабильный заработок. Они давно не ждали помощи ниоткуда, целиком полагаясь на собственные силы. Впрочем, говорить о сверхдоходах от этого промысла можно было с натяжкой. И это понятно — амортизация транспорта, его ремонт, топливо и прочие проблемы, связанные с эксплуатацией. Кроме того, было и другое, что так возмущало жителей этих сел, — поборы сотрудников МВД республики. ГИБДД, по их мнению, было неким Соловьем-разбойником, который сидит на каждой дороге, свистит и собирает дань.

Впрочем, несмотря на то, что в самих селах преступность была ниже самого низкого порога (ничего удивительного в этом нет — каждый человек на виду), невинными овечками их назвать было нельзя. Кроме того, наверное, самым возбуждающим фактором была их религия, отличающаяся от традиционного ислама. Да и внешне в силу этого они отличались. Их так и называли — бородачи.

19 мая 1998 года над селами Карамахи и Чабанмахи взвилось зеленое знамя Аллаха. На въездах в села были поставлены блок-посты, которые проверяли все въезжающие машины. Насильственным путем была изгнана исполнительная власть, закрыто отделение милиции, а на дороге был установлен щит: «На данной территории действуют законы шариата». Что это такое, мало кто знал, но…

В села зачастил с визитами вежливости, как к себе домой, известный бандит Эмир Хаттаб. Он демонстрировал свою поддержку карамахинцам, вместе с Басаевым заявлял, что готов помочь им в случае «агрессии со стороны России (Дагестана)». Более того, Радуев заявил, что если к независимым горцам из Карамахов будет применена сила, то его «Армия Дудаева» придет на помощь. Это был почти ультиматум.

Это был вызов, нанесший оскорбление дагестанскому народу. Тогда министру внутренних дел России Степашину стоило больших трудов, чтобы сдержать горячих горцев от кровопролития. Не было практически ни одного человека в Центральном Дагестане, кто не говорил бы об этой форме «самоопределения» с возмущением. Еще более их возмущало то, что Радуев, которого иначе, как палачом, после кизлярского вторжения, не называли, вновь замаячил на горизонте.

Об этом знали в Махачкале, знали и в Москве. Пресса, увидевшая здесь очередную сенсацию, стала подогревать настроения противостояния… В села зачастили журналисты, в том числе и иностранные. Страницы газет запестрели пророчествами о новой кавказской войне. Карамахинцы преподносились как вестники свободы, готовые в любой момент взорвать Кавказ. Подробности происходящего смаковались, что не могло не вызывать изжоги не только в Махачкале, но и в Москве. Ежедневно на стол министра внутренних дел России ложились пухлые папки с оперативными сводками, характеризующими ситуацию в Дагестане.

В 1997 году появилась книга дагестанца М. Тагаева «Наша борьба, или Повстанческая армия иммама». На титульном листе стояли выходные данные издательства «Наука» (Киев). Киевляне категорически отказывались. Но факт остается фактом — своеобразное пособие по борьбе с российским империализмом для народов Северного Кавказа получило свое идеологическое обеспечение.

В предисловии от редактора говорилось: «М. Тагаев зовет к национально-освободительной борьбе против русского ига в каждой части своей книги.

Автором продуманы вопросы государственного управления не только перед войной, во время войны, но и после войны на достаточно длительный период».