Дэвид Рол - Генезис цивилизации. Откуда мы произошли...

Таким образом, получается, что Страна Живых и Дилмун — это синонимы. Крамер также сделал любопытное наблюдение, представляющее значительный интерес для того сценария развития исторических событий, который мы пытаемся реконструировать:

«…практически невероятно, чтобы семь гор, которые миновал Лугалбанда на своем пути из Урука в землю Аратта, были какими-то другими хребтами, а не теми же самыми, которые миновал Гильгамеш во время своего путешествия из Урука в Землю Живых.»

Таким образом, путь в Страну Живых был в то же время путем в Аратту и, следовательно, в Эдем. В тексте эпоса о Гильгаме-ше скрыт и последний, решающий ключ к тайне местоположения Страны Живых. Там сказано, что обитель Утнапишти лежит «в дальнем краю, возле устья рек» (аккадск. инаруки ина пи наратум). Реки, упоминаемые в эпосе, — это, конечно, Тигр и Евфрат. Из месопотамских текстов со всей определенностью следует, что под «устьями» следует понимать истоки, ибо дельты считались «хвостами».

Как мы уже знаем, истоки Тигра и Евфрата берут свое начало в горах Армении, то есть именно там, где, согласно Книге Бытия, находился Эдемский сад.

Буквально все детали этого мифа подсказывали Крамеру, что искать следует в районе восточных горных хребтов, то есть именно там, где, как мы установили, некогда находился библейский Эдемский сад. Следовательно, легендарный, скорее мифический, рай, известный шумерам под названием Дилмун, явно располагался не на острове, лежащем в самом сердце Персидского залива.

Свои размышления на эту тему Крамер опубликовал в статье, озаглавленной «Дилмун, Страна Живых», увидевшей свет в декабре 1944 г. на страницах «Бюллетеня американских институтов, занимающихся исследованиями Востока». В этой статье он приходит к выводу, что, «по всей вероятности, Дилмун следует искать… на юго-востоке Ирана, и его никак не следует отождествлять с островом Бахрейн». Такова точка зрения выдающегося переводчика древнешумерской литературы, который приводит один небольшой аргумент: Дилмун эпических преданий мог находиться где-то за хребтами гор Загрос.

В заключительном эпизоде эпоса о Гильгамеше царь-герой Урука отправляется на поиски источника вечной жизни. Он только что стал очевидцем того, как его спутник, Энкиду, умер мучительной смертью перед стеной богов, ибо двое его друзей дерзнули нанести оскорбление Небесному Быку.

Смерть Энкиду сильно повлияла на Гильгамеша, который начал опасаться за свою жизнь, ибо он тоже был смертным. Он решил во что бы то ни стало отыскать Утнапишти, чтобы выведать у него, каким образом этому славному герою, пережившему потоп, удалось достичь бессмертия. Путешествие к обители Утнапишти оказалось долгим и трудным, но в конце концов Гильгамеш, переправившись через Море Мертвых, оказался в Земле Живых. Там он и повстречал Утнапишти и его жену, и тот решил испытать Гильгамеша, чтобы решить, достоин ли он вечной жизни. Само собой разумеется, Гильгамеш выдержал все эти испытания и был признан достойным бессмертия. И тогда Утнапишти указал ему растение, растущее под волнами морскими, которое дарит вечную молодость всем, кто вкусит от него. Гильгамеш, привязав к лодыжкам тяжелые камни, тотчас нырнул в море. Едва он сорвал растение вечной молодости, как его острый стебель обрезал до крови руку царя. Эта деталь ясно показывает, что волшебное растение было не чем иным, как разновидностью коралла.

Гильгамеш отправился на родину, храня в сердце знание о том, что, даже если ему не удастся стать одним из бессмертных, он все же сможет вернуть себе молодость. Однако он опять нырнул в водоем и оставил там волшебное растение без присмотра. И тогда приползла коварная змея и похитила это растение, даровав тем самым всем змеям способность менять кожу и, перерождаясь, возвращаться в свою юность.

Вернувшись, Гильгамеш с ужасом обнаружил, что его источник вечной молодости исчез. Так он и возвратился в Урук с пустыми руками, ожидая общей для всех кончины и перехода в потусторонний мир.

На первый взгляд этот колоритный эпизод из жизни царя-героя действительно свидетельствует о том, что Земля Живых находилась в Персидском заливе, то есть, другими словами, на Бахрейне. Дело в том, что кораллы распространены в водах вдоль всего побережья архипелага, а практика привязывать камни к ногам — прием, и в наши дни применяемый на Бахрейне ныряльщиками за жемчугом. Однако следует учитывать возможность того, что эта часть эпоса о Гильгамеше представляет собой позднейшее добавление, сделанное в те времена, когда исторический Дилмун возник и стал важным центром широкой сети торговых путей позднешумерской эпохи. Исторический Гильгамеш мог побывать в легендарной Земле Дилмун, которая лишь значительно позже была отождествлена с островом Бахрейн. Тогда-то в древний эпос и была внесена вставка, рассказывающая о растении вечной молодости. Рональд Винкер убедительно показал, что эпизод с волшебным растением — это практически наверняка позднейшая вставка в древний эпос. К такому выводу ведет целый ряд несоответствий, в том числе и высказанное перед прибытием Гильгамеша в обитель Утнапишти утверждение, что Море Мертвых несет смерть всем, коснувшимся его вод. Однако Гильгамеш не стал медлить и нырнул в море, чтобы добыть волшебное растение из пучины у берега, на котором стояло жилище героя, пережившего потоп. Совершенно очевидно, что речь идет о двух разных морях и что первоначально эти два эпизода были никак не связаны друг с другом.

Однако иногда, чтобы совершить прорыв или переосмыслить сложившиеся представления, нужен «молодой козлик». И на следующей странице нас как раз и ждет встреча с таким молодым козликом дилмунологии — американским археологом и ученым Питером Брюсом Корнуэллом.

В 1946 г. Корнуэлл откликнулся на статью Крамера поистине разгромной серией контраргументов. Его выводы со всей определенностью показывают, что исторический Дилмун действительно находился на острове Бахрейн.

«…необходимо помнить, что клинописные источники, в которых упоминается Дилмун, распадаются на две разные группы:

1. Исторические, деловые, эпистолярные, посвятительные и астрологические надписи.

2. Шумерские литературные своды.

В источниках первой группы Дилмун выступает реальным географическим объектом — в этом нет никакого сомнения. В текстах второй группы Дилмун — сказочная страна, странное преддверие духовного мира. Вполне возможно, что оба Дилмуна мыслились древними как нечто единое; однако я смею утверждать, что доктору Крамеру не следовало определять местоположение Дилмуна, ориентируясь только на литературные памятники Древнего Шумера, потому что факты, содержащиеся в источниках первой группы, со всей определенностью позволяют поставить знак равенства во фразе Дилмун = Бахрейн».