Теймур Мамедов - Когда боги спят

- Сатасп успел поделиться со мною этой новостью, - холодно ответила Атосса.

- Но ты еще не знаешь, царица, что, согласно воле Камбиза, убит и брат твой, царевич Бардия. Убит так, что никто из персов не догадывается об этом. Некий Прексасп, оросанг владыки, прервал нить жизни царевича, твоего брата, ударом кинжала.

Лишенное белил и румян холодное лицо Атоссы побледнело, и это было все, что выдало ее волнение.

- Тогда что же ты медлишь, ничтожный раб! - растягивая слова, сказала она. - Я готова идти в след моим брату и сестре!

- О чем ты, царица? - удивился Губар.

- Ты расскрыл мне тайну владыки, твоего господина! Значит, ты уверен, что она умрет вместе со мной...

- Не тот смысл я пытался вложить в свои слова, царица. С моей стороны тебе ничто не угрожает! - поспешил заверить Атоссу смотритель царского дворца. - Но ты должна знать, что злодеяния Камбиза переполнили чашу терпения, их должно пресечь. Никто из нас не может быть уверен в завтрашнем дне, пока он на троне!

Краска вернулась на лицо Атоссы; на этот раз она сама наполнила свой кубок и осушила его до дна.

- Оросанги Камбиза вступили в заговор против него?

- Об этом мне ничего не известно. Но брат мой Гаумата скоро объявится здесь и провозгласит себя владыкой Персии!

- Не смеши меня, вельможа! - Атосса искренне расхохоталась. - Маг, и владыка Персиды?!

- Это не так смешно, царица! Брат мой - двойник Бардии, никто не смог бы отличить их. А решился он на мятеж из любви к тебе. Довелось ему однажды увидеть тебя, и с тех пор нет ему покоя - образ твой преследует его!

- Ты говоришь, он похож на Бардию?

- Как две капли воды, царица. И выступит он, присвоив имя царевича, чья добрая память вопиет об отмщении. Под рукой брата уже несколько тысяч отважных воинов, и скоро число из возрастет в несколько раз. Но если ты не признаешь его и не согласишься воссесть с ним рядом на престоле, брат мой покончит с собой, охваченный отчаяньем...

Атосса задумалась, отведя взгляд в сторону, затем решительно махнула головой.

- Кто-нибудь может подтвердить свои слова?

- Никто, царица. Но ведь ты знаешь, что Камбиз не стал бы проверять тебя с моей помощью, если б усомнился в тебе...

- Да, это так. Ну что ж, передай своему брату, что Атосса будет ему верной женой, если он сможет одолеть Камбиза. Владыка рыл яму другим, так пусть сам окажется на остром коле на дне вырытой им западни!

Губар с облегчением вздохнул. Сунув руку за пояс, он извлек из него маленькую коробочку, завернутую в пергамент.

- Прими, царица, этот порошок, и выпей его немедленно. Хаома, которую ты выпила в этой комнате, отравлена мною. Сейчас же я вручаю тебе противоядие. Тебя вырвет, но не бойся: твоей жизни больше не угрожает опасность. В твоем распоряжении около часа.

Брови Атоссы сошлись на переносице совсем как у Камбиза, когда тот был охвачен гневом.

- Значит, ты врал мне, утверждая, что Гаумата решился на мятеж из любви ко мне?

- Нет, царица, я сказал правду! Но откажись ты его поддержать, кто бы спас меня от царского гнева?! Поэтому я и решился на эту меру... Ты теперь знаешь, царица, что я готов на все, лишь бы лицезреть тебя и своего любимого брата на высоком престоле благословенной Персиды!

3

Лучше быть пылью в ногах соотечественников,

чем алмазом в перстне чужеземца.

Монгольская пословица.

Молва о скоропостижной смерти Камбиза с молниеносной быстротой распространилась по необозримым просторам Азии из захолустного сирийского городка Акбатаны, опередив возвращающееся из похода в Египет войско. Она повергла в грусть и уныние доброжелателей и зависимых от царя людей, и привела в восторг недругов, завистников и обиженных некогда владыкой. Вся многоязычная Азия зашевелилась и устремила свои взоры в сторону Суз, где молодой Бардия, младший сын Кира, восседал на отцовском престоле, принимая клятвы в верности и вечной покорности от персов, мидийцев и остальных народов своего государства.

Те великие, которые до самой смерти Камбиза сохраняли ему верность и не откликались, когда Бардия звал их в многовратные Сузы с отрядами воинов, сейчас заторопились в дорогу. Были среди них и такие, кто пытался совсем недавно держаться золотой середины, выжидать до поры до времени, чтобы присоединиться к тому из сыновей Кира, кому Ахурамазда пошлет победу и поможет одержать верх над родным братом. Отмену царевичем всех воинских повинностей и всех видов дани сроком на три года великие восприняли не как демонстрацию собственной силы, а наооборот, как появление тщательно скрываемой слабости и как испытанное средство привлечь на свою сторону как можно больше предводителей подвластных народов, уставших от нескончаемых и бесконечных поборов в пользу царской казны. "Царевич выступил впервые в Пишияувади, в мидийской крепости у горы Аскадриш, - рассуждали они. - Это не случайно! Значит, у него не было поддержки в столице, он не мог рассчитывать на помощь вельмож, и поэтому воинственный Камбиз, лишь только вернется из Египта, легко справится со своим взбесившимся братом. На стороне Камбиза, искусного полководца, испытанная и закаленная в сражениях армия, а что может противопоставить ему Бардия, знает только Ахурамазда! Подождем!" И они не торопились, выжидали в своих крепостях и обнесенных зубчатыми стенами дворцах, собирая, однако, вокруг себя всех воинов, которых они могли выставить и повести за собой в случае необходимости.

Колеблющиеся предусмотрели, казалось, все, но внезапная смерть Камбиза смешала из расчеты. Бардия, и только Бардия мог царить сейчас над народами Персиды, а они недвусмысленно игнорировали его призыв, по сути, призыв о помощи!

Страх и неуверенность в ближайшем будущем завладели их сердцами, и они со всею поспешностью собирались в дорогу, беря с собою самое необходимое. Передвигаясь и днем и ночью, позволяя себе и сопровождающим самые короткие привалы, они торопились в Сузы, понося и себя, и своих богов, не надоумивших их выступить раньше, страшась даже вообразить, какому наказанию подвергнет их Бардия за пахнущую предательством медлительность. Изнемогающие от усталости, чуть ли не падая с чепрака, въезжали они в открытые настежь ворота Суз, наскоро приводили себя в порядок, и, отмыв дорожную пыль, переодевались в новые одежды, еще раз просматривали дары, предназначенные сыну Кира, и с душевным трепетом и учащенным сердцебиением направлялись в царский дворец.

Из дворца они возвращались словно заново рожденные.

Сверх всяких ожиданий, Бардия принимал их милостиво и благосклонно, одаривая каждого по давно заведенному обычаю своей верхней одеждой или богато украшенной конской сбруей. Он охотно и благожелательно принимал преподнесенные дары, с благодушным выражением лица расспрашивал о состоянии дел в их сатрапиях или городах. Забыв лишающие сна переживания и сокращающие жизнь тревоги, покидали они милостивого владыку, преисполненные уважения к его величию, доверия к нему и уверенностью в своем завтрашнем дне. Но, покинув дворец, они не торопили покинуть Сузы. Вся столица жила ожиданием скорой свадьбы Бардии и Атоссы, и обретшие душевное равновесие знатные вельможи, уже приглушенные владыкой намеривались непременно учавствовать в шумных памятных торжествах.