Теймур Мамедов - Когда боги спят

Губар ликовал: все шло лучше, чем он мог предполагать заранее, и о чем он даже боялся мечтать. Оставалось только поредевшее в сражениях войско Камбиза, которое приближалось сейчас к исконным границам Персии, руководимое опытным и решительным Гобрием. Но и оно уже перестало беспокоить магов: соглядатаи, внедрившиеся в ряды персидских воинов, утверждали в один голос, что никто из сподвижников Камбиза не поверил в его слова, произнесенные на смертном ложе, и никто из побывавших на берегах Пиравы не сомневается в истинности нового владыки.

Так оно и оказалось в действительности.

Встреченные в двух переходах от столицы отборными мидийскими, персидскими и бактрийскими отрядами возвратившиеся из похода воины тут же принесли торжественную клятву, сдали своим военачальникам боевое оружие и с легким сердцем расходились по своим городам и селениям. Даже "бессмертные", бывшие телохранители Камбиза, не избежали общей участи и вернулись к своим очагам. Предлог был прост и надежен - все воины заслужили за три долгих года бесконечных лишений краткий отдых и радостную встречу с родными и близкими. К тому же их не мог не тяготить груз богатой добычи, которой они были непрочь похвастаться перед своими сверстниками, не участвовавшими в походе.

Губар зорко следил за всем, что происходит в огромном государстве. По-прежнему считаясь смотрителем царского дворца, он сохранил за собою должность распорядителя почты, и перечитывал за день сотни и сотни строк из стекающихся в его руки со всех концов Персиды и из-за ее пределов донесений, важных и пустячных, от опытных и ловких соглядатаев. Все они утвеждали, что никто из персов не смеет не то что предпринять, но даже и помыслить худое о царствующем владыке. Губар был уверен, что никто из персидских вельмож, участвовавших в походе к илистым берегам Пиравы, не вспоминал о предсмертном признании Камбиза - радость возвращения на родину, радость встречи с родными и близкими, бесконечные пиры и многодневная охота с легкостью затушевали все остальные, не казавшиеся значительными, впечатления. Раскрепощенный внутренне, он развил бурную деятельность, пытаясь раз и навсегда оградить себя и Гаумату от всякой мыслимой и немыслимой опасности. По собственному усмотрению менял он личный состав гарнизонов, направлял персидских воинов в самые дальние города Персии, стягивая к жизненно важным центрам страны мидийские и бактрийские отряды. Он приближал ко двору тех великих Мидии, которые прежде избегали окружения Камбиза, ссылаясь на всевозможные, порою далеко не уважительные причины, и не усердствовали в проявлении своих верноподданнических чувств. Он создал особый отряд из знатных молодых мидийцев, из тех, кто еще не успел надломиться духовно, угождая персам; под руководством опытных, состарившихся в сражениях военачальников они обучались неподалеку от Экбатан всевозможным воинским командам, которые звучали на их родном языке, перестроениям и владению всеми видами боевого оружия. Гаумата уже распорядился вооружить их на манер "бессмертных", приказав выделить для этого соответствующие средства из своей сокровищницы, и собирался в недалеком будущем довести число этих воинов до десяти тысяч, как это было при Киаксаре, Астиаге, Кире и Камбизе. На этой основе он намеревался создать в будущем постоянное, закованное в латы, мидийское войско, возродить его былую мощь, утерянную за двадцать три года персидского гнета.

Все свои обещания, данные при воцарении народам Персиды, сдержал новый владыка, только мидяне обманулись в своих надеждах; словно забыв посулы сына Кира отменить все воинские повинности сроком на три года, уполномоченные царем сотники объезжали со своими отрядами всю Мидию вдоль и поперек, забирали в поселениях всех юношей в возрасте до четырнадцати лет, переправляли их в специально организованные лагеря, где обучали подростков стрельбе из лука и владению акинаком, перестраиваться в походные колонны и ходить в атаку под звуки грохочущих барабанов и флейт, сотрясая воздух своими пронзительными, еще по-детски звонкими голосами. Воспитатели доводили их, тоскующих по отцовскому крову, до изнеможения, но усиленное питание и непосредственно общение с ветеранами Астиага и благочестивого Кира сглаживало подросткам их долгое пребывание в лагерях.

Но и этим не ограничивалась деятельность братьев.

Никто и ничто не угрожало им ни внутри, ни вне страны. Единственное, что омрачало порою чело Гауматы, это необходимость действовать под именем Бардии, притворяться персом. Там, где он пытался творить добро для Мидии и ее племен, сами мидийцы видели зло, и только зло. Но уверенность, что рано или поздно соотечественники осознают свою выгоду, вливала в него новые и новые силы. А тогда, когда он сможет, наконец, опереться на хорошо обученную и многочисленную пехоту, не имеющую себе равных мидийскую конницу, Гаумата сам заявит во всеуслышанье, что он мидиец родом, и о благе родной Мидии, о ее возрождении заботился до сих пор и днем и ночью!

Однажды, во время обсуждения своих планов на будущее и действий в ближайшие дни, братья пришли к выводу, что настало время вырваться из персидского окружения, и чем раньше они это сделают, тем лучше. Но и преждевременный переезд в Экбатаны мог пробудить уснувшие было подозрения персов. А они, после своего многолетнего господства над народами Азии, были самой организованной силой во всем государстве, и им не составит труда рассеять пока еще разрозненные, лишенные единства и сознания своей мощи отряды мидийского ополчения. Маги отлично понимали, что в настоящее время они не могли рассчитывать на мидийских вельмож, а значит и на предводимых ими опытных воинов - великие Мидии наверняка выступят вкупе с персами в том случае, если вспыхнет восстание.

И тогда братья приняли решение построить новый город, который со временем станет столицей возрожденной Мидии. И Гаумата, и Губар знали, что такие прецеденты уже имели место в истории других народов: фараон Эхнатон в Египте, Саргон Аккадский в Междуречье, Саргон Ассирийский, Руса Урартский строили новые города и переносили в их пределы изваяния своих верховных богов. Да мало ли других царей и владык проделывали это? Разве не подобным образом возникли неприступные, обнесенные семью кольцами стен, Экбатаны, детище Дейоки, первого царя мидийцев?! И поэтому их решение построить новый город на границе между Персией и Мидией не должно вызвать у их царедворцев и оросангов болезненного подозрения.

Братья не стали откладывать осуществление своего замысла. Всех находившихся под их рукою рабов отправили они в заранее облюбованное ими место под наблюдением неусыпных надсмотрщиков и под охраной бдительных копьеносцев. Они заслали тамкаров в Урарту за мрамором и туфом, в Мидию за гранитом и известняком, в Бактрию - за ляпись-лазурью и медью, в Вавилон - за асфальтом и свинцом. Мел, песок и глина добывались на месте. Сотни ваятелей и их учеников были доставлены со всех концов государства и поселены в сооруженных для них бараках - вдалеке от "домов узников", но по соседству с казармами воинов.