Анатолий Манаков - Тринадцатый знак

Мы, скажем, выспались, с аппетитом покушали, нас ласкают. Но источник удовольствия не в коже или желудке, а под сводами нашего черепа, где могут возникнуть и противоположные чувства - тревоги, страха, ненависти. Чего только нет в этой коробке! Если животное быстро адаптируется и меняется само, то человек всех беспомощнее, однако наша биологическая уязвимость способна послужить и основой преимуществ, способствовать развитию особых качеств.

Один из множества человеческих парадоксов - стрем-ление к сближению с себе подобными, с одной стороны, и одновременно - к личной независимости, сохранению своего "я" - с другой. В обоих случаях срабатывает личный интерес к максимальному развитию своих способностей. Когда же нас делают лишь инструментом экономической и государственной машины, стимул к продуктивной деятельности пропадает, и, сколь ни убеждать себя, что мы исходим, мол, из личного интереса, в действительности нас заботят лишь деньги и какая-то выгода, но не удовлетворение своих способностей.

На основании известных науке фактов и того, что мы знаем о себе, нельзя, наверное, ответить уверенно на вопрос - добр или зол человек по природе своей. В каждом из нас на незримом поле боя схватились две одинаково могучие силы - позыв к жизни и позыв к разрушению, стремление же уничтожить "другого" чаще всего сопровождается подсознательным стремлением уничтожить себя, и, чем больше в нас или вокруг препятствий для удовлетворения наших наиболее ярких способностей, тем сильнее этот потенциал саморазрушения. Что в людях побеждает? Каждому уготовано свое, но исход зависит и от того, находит ли человек в себе мужество чувствовать ответственность перед самим собой или становится безразличным к своей персоне, превратившись в инструмент для достижения чужих целей.

Разве мы не замечаем по своему личному опыту, что нередко меняемся, и не в лучшую сторону, в состоянии опьянения, в общении с особями противоположного пола и существами более слабыми физически. Невольно после этого задумываешься, есть ли вообще поддающееся определению понятие "истинная природа человека", не слишком ли в нас много слоев и уровней, которые перемещаются постоянно и непредсказуемо. Относительно легко нам удается отнести какое-то конкретное лицо к определенному типу человеческой породы по преобладающему признаку, но насколько труднее абсолютизировать в нем что-то одно - его эмоции, интеллект, интуицию, страсти. Мотивы нашего поведения изменчивы, мы не всегда оказываемся верными даже собственному характеру, говорим и действуем сообразно природе своей личности, а под влиянием необъяснимого, мистического порыва души неожиданно совершаем глупости, становимся трусливыми, упрямыми и жестокими. Сами же себя предпочитаем почитать мудрыми, если мыслим раскованно, испытываем нормальные, естественные чувства и выражаем их в зависимости от ситуации.

Кто из нас не сталкивался с личностями, которые точно законсервированы на каком-то определенном этапе своей молодости. Над ними не властно даже время, они винят во всех своих бедах других, с трудом меняют представление об окружающем мире. В поступках людей всегда усматривают зловещие мотивы, поскольку не понимают, что человек может поступать так или иначе и из принципа, из соображения общей пользы и стремления снискать общественное одобрение. Для таких типов время застыло где-то на раннем этапе их развития, им не хочется вспоминать прошлое, их интересует только происходящее рядом в данный момент...

Занимаясь своей основной работой, мне невольно приходилось время от времени создавать психологические модели, чтобы лучше представить себе партнеров, их скрытые достоинства и недостатки. Объяснения многих их поступков, притворств и уловок я искал в личном интересе, привычках, потребностях, благоприобретенных или данных им от рождения, но всегда составляющих основу характера. Многое иногда казалось мне непостижимым, загадкой без разгадки. Почему, скажем, время от времени человек сознательно теряет контроль над собой, нарушает собственное душевное спокойствие, выдумывает какие-то фантастические образы и верит в них, как в реальные, при этом испытывая даже какую-то физиологическую потребность растревожить себя. И как получается, что при одном и том же настроении, при совершенно аналогичных обстоятельствах один и тот же человек способен на поступки прямо противоположные?

В ходе своих наблюдений я пришел к твердому убеждению, что каждого из человеческих индивидуумов лучше всего рассматривать сквозь призму "биополярности"; склад ума и верование воспринимать как ускользающую параболу, присущую только конкретной личности, но именно как параболу. В этой параболе я искал ответа на вопрос, способна ли личность проявить добрую волю или духовное рыцарство, старался уловить в ней мелодию и контрмелодию, тепло и холод, добро и зло. И каждый раз вынужден был делать заключение о невозможности окончательных выводов. Да и как это можно достичь, если мы не в состоянии, даже следя пристально за какой-то одной частицей, определить точно, где именно она будет находиться в следующий момент. Человек ведь тоже состоит из частиц и волн, даже во сне перемещаясь в пространстве со скоростью двадцать километров в секунду по траектории, направленной к звезде Вега созвездия Лиры. Один только день такого путешествия по бесконечной спирали приближает его к путеводной звезде больше чем на миллион километров.

При всей особенности моих наблюдений из них выстраиваются различные комбинации двух типов мышления - "вертикального" и "латерального"1. Думающие "вертикально" берут за основу общепринятую базисную структуру последовательности причинно-следственных связей и рождают слегка измененные старые идеи. Думая "латерально", мы можем произвести на свет необычную, оригинальную идею, мы как бы находимся на грани шизофрении, но контролируем мыслительный процесс, дающий возможность совершенно по-новому рассматривать какое-то устоявшееся понимание. Своим открытием теории относительности Эйнштейн подтвердил, что к гениальному озарению можно прийти путем размышления, а затем подтвердить его экспериментальными доказательствами. Он же признавал, что человеческие способности вырабатывать новые идеи больше связаны не с умственным даром, а с неортодоксальным строением мышления.

Меня привлекает возможность различать людей не только по способу, но и образу мышления. Один тип личности не задумывается о непредсказуемом будущем, а действует сию минуту, сегодня, направляет свою энергию на конкретные дела, планирует предстоящее конструктивно и реально. Другой не в состоянии четко сформулировать свою мысль, тратит время и силы на беспокойство о будущем, надежды его чаще не сбываются, он приходит от этого в отчаяние и, вместо того, чтобы находить смысл жизни в самой жизни, в каждом ее дне и мгновении обрести душевное спокойствие, примирившись с существующим положением вещей, из последних сил стремится выправить ситуацию. Кроме китайцев, разве только негры на юге Соединенных Штатов редко страдают сердечными заболеваниями, смотрят на жизнь спокойно, мудро, излишне не умствуют. Такие люди, делая любимое дело, поддерживают жизненный тонус, когда порой нет ни желания, ни времени рассуждать, счастлив ты или нет.