Уинстон Черчилль - Британия в новое время (XVI-XVII вв.)

Согласительный парламент являл собой собрание, представлявшее большинство нации. Он с успехом преодолел все серьезные политические трудности, однако, согласно конституционным обычаям королевства, не мог считаться легитимным, так как не был созван королем. Вот почему республиканцы имели возможность оспорить все его решения. Карл II задним числом подписал документ о созыве парламента, надеясь таким путем поддержать его своим авторитетом. Ситуацию это не изменило: палата общин не могла претендовать на право называться полноценным парламентом. В конце 1660 г. король счел необходимым распустить его. Сделав этот шаг, он проявил уважение к закону, но в то же время упустил возможность урегулировать религиозные вопросы в масштабах всей страны.

Выборы отразили настроения народа. Новая палата общин в большинстве своем была роялистской и антипуританской. Короля на престоле восстановила армия; разгромленные и запуганные роялисты мало способствовали возвращению Карла II в Англию. Теперь настал их час. В Вестминстере собрались те люди, которые ходили в атаки вместе с принцем Рупертом, а в годы Протектората укрывались в своих имениях, стараясь сохранить за собой хоть клочок владений предков. Парламент, созванный в мае 1661 г., действовал дольше всех в истории Англии — на протяжении восемнадцати лет. Его называли Кавалерским, или Пенсионным парламентом. Поначалу он состоял из людей, чьи лучшие годы остались позади, и ветеранов войны, но когда в конце концов был распущен, то большинство в нем, за исключением двухсот человек, составляли избранные на дополнительных выборах «круглоголовые» или их наследники. С первого заседания парламент проявил свои симпатии к монарху, но более на словах, чем на деле. Он воздал должное Карлу II, но не проявил ни малейшего намерения быть управляемым им. Многие мелкопоместные дворяне, пострадавшие из-за поддержки короля, не были слепыми монархистами. Они вовсе не желали пренебрегать парламентскими правами, обретенными в ходе жестокой гражданской войны. Они были готовы принять меры по обороне страны силами местной милиции, но при условии, что сама милиция должна быть под контролем глав судебной и исполнительной власти графств. Они энергично отстаивали верховенство короны над вооруженными силами, но при этом заботились о том, чтобы те небольшие отряды войск, которые еще оставались в стране, были рассредоточены по местам и командование ими осуществляли дворяне. Таким образом, не только король, но и парламент не имел контроля над армией. Теперь вооруженные силы были вверены знатным семьям графств и местному дворянству. Решив таким образом вопрос об армии, Кавалерский парламент обратился к религиозным, политическим и социальным проблемам, не забывая защищать также и свои собственные интересы.

Со времен Елизаветы английские монархи преследовали цель покровительства национальной церкви, основывающейся на епископальной системе управления и совершающей богослужения по Книге Общих молитв. Кроме того, предпринимались попытки сблизить церкви Англии и Шотландии. Оливер Кромвель добился религиозного единообразия Англии, Шотландии и Ирландии, но совершенно в иной форме — при господстве пресвитерианской церкви — и жестокими методами. Религиозное урегулирование при Карле II представляло собой реакцию на крайности пуританского правления, которая проявилась не только в деятельности парламента, но и в действиях самой государственной церкви.

Имя Эдварда Хайда, герцога Кларендона, ставшего лордом-канцлером и главным министром, столь же прочно, сколь и безосновательно ассоциируется с целым рядом законов, восстановивших доминирующее положение англиканской церкви и надолго поставивших пуритан, пресвитериан, анабаптистов, квакеров и всех остальных в оппозицию. Карл предпочел бы путь терпимости, Кларендон — объединения. Но рвение Кавалерского парламента, где доминировали последователи памятного всем архиепископа Лода и некоторые упорствующие пресвитерианские лидеры, смешало планы и одного, и другого. Парламент признал существование религиозных организаций, стоящих вне национальной церкви, и твердо вознамерился если не искоренить их, то хотя бы серьезно осложнить их положение. Действуя таким образом, он способствовал тому, что диссентеры консолидировались как политическая сила. Противники официальной церкви поставили перед собой две четкие цели: во-первых, добиться религиозной терпимости (решение этой задачи обеспечила «Славная революция» 1688 г.), во-вторых, добиться отмены привилегированного положения государственной церкви (последнего удалось достичь только в XIX в., когда средний класс стал решающей политической силой). Дать точную оценку влияния нонконформистов на английскую политическую мысль довольно трудно. Учение их религиозных организаций часто достигало больших вершин, но нередко отличалось простотой, аскетизмом, суровостью и отсутствием гибкости. Возможно, единая церковь, охватывающая все слои населения, лучше послужила бы вере и сплотила нацию. Но так же вероятно и то, что разнообразие религиозной мысли, неизбежное в таком случае, было неприемлемым для государственной церкви, какой бы широкой ни была ее социальная база. Наконец, возможно, что «Три составные», как их стали называть, — пресвитериане с характерным для них рационализмом, конгрегационалисты со своей независимостью и анабаптисты со своим пылом — выражали различные черты английского характера.

Так или иначе, так называемый «Кодекс Кларендона» 1662 г. уничтожил все шансы на создание единой национальной церкви. Епископат со всей определенностью занял позицию не лидера общенациональной церкви, а всего лишь руководства одного из течений.

Англиканская церковь оказалась в положении «главного течения», «официального направления», «государственного направления», но все равно направления. Все формы нонконформизма развивались вне ее. Пути официальной церкви и диссентеров разошлись. Парламент мог бы пойти на компромисс, объединивший огромное большинство христиан протестантской веры в Англии, но он выбрал путь раскола, так как сами его члены по большей части принадлежали к англиканской церкви, наиболее близкой властям. В основу развития государственной церкви оказались положены не национальные, а партийные принципы. Сельские джентльмены и землевладельцы должны были иметь собственную церковь и епископов, как уже имели свою милицию и мировых судей.

«Кодекс Кларендона» шел даже дальше, чем идеи самого Кларендона. Эти законы создавали базу для союза государства и церкви. Карл II, выбравший легкий путь безразличия к вопросам веры, желал бы объединения всех церквей. Король не был большим поборником духовности.