Роджер Осборн - ЦИВИЛИЗАЦИЯ: Новая история западного мира

Даже когда перед американскими язычниками распахнула объятья христианская церковь, их участь не стала намного слаще. В удушливой атмосфере Контрреформации деятельность католических миссионеров, решивших проповедовать в Новом Свете Слово Божие, принесла суровый контроль за духовной жизнью. Новоназначенный вице–король Перу запретил все исконные религиозные обряды, а в 1570 году в Лиме было учреждено первое заокеанское представительство Священной инквизиции — впоследствии обосновавшейся в каждом испанском доминионе. У коренных американцев не было шансов уклониться от влияния культуры, прибывшей, чтобы подчинить себе весь континент. Испания создавала колонии в Мексике, Панаме, Перу, а позже в Аргентине, Вест-Индии, Флориде и дальше по восточному побережью Северной Америки — вплоть до нынешних Южной и Северной Каролин, — заявляя притязания на владение всеми американскими землями (даже не ведая, насколько они обширны) и предостерегая остальные европейские страны от посягательств на свою собственность. Позиции Испании позволяли ей с успехом удерживать в подчинении всю открытую заокеанскую территорию на протяжении XVI века. Географически она располагалась на самом краю Европы (Филипп присоединил Португалию в 1580 году), а растущее влияние Испании в западноевропейских делах заставляло другие нации избегать вражды с испанским королем.

Тем не менее в XVII веке равновесие сил в Европе, а соответственно и в Америках, быстро изменилось. Англия, не выделявшаяся своей сухопутной армией, сформировалась как мощная военно–морская держава; Франция, преодолев внутреннюю смуту, вступила в период стабильности и наращивания сил; несколько нидерландских государств, восставших против Испании, образовали Республику Соединенных провинций, которая на тот момент сделалась самым крупным европейским торговцем с заокеанскими территориями. В конечном счете оказавшиеся, несмотря на упадок испанского могущества, отрезанными от Южной Америки, все трое устремили внимание на Америку Северную.

В первые годы XVII века, следуя пути, проложенному Жаком Картье, французские коммерсанты двигались по реке Св. Лаврентия, закладывая поселения на месте нынешних Квебека, Монреаля и Труа–Ривьер. После они двинулись на запад, через район Великих озер, и на юг, в бассейн Миссисипи, в конце концов в 1682 году выйдя к Мексиканскому заливу. Поселок, ставший позже Новым Орлеаном, был основан в 1718 году. Французам удалось освоить колоссальную территорию, однако их самих было слишком мало. Больше всего французских колоний сосредоточилось в низовьях реки Св. Лаврентия, где небольшие поселки формировались из длинных узких наделов: каждый habitant (сельский житель) имел отрезок берега в качестве участка, зады которого уходили далеко в леса: в районе нынешнего Иллинойса поселения складывались по модели средневековых земледельческих общин. Хотя некоторые из колонистов пытались заработать, выращивая индиго и хлопок, большинство французов в Америке являлись не оседлыми жителями, а охотниками, промышлявшими трапперством и продажей добытого меха. Французы, значительно уступавшие численностью соседям- индейцам на землях своего рассредоточения, сумели интегрироваться в образ жизни аборигенов гораздо успешнее, чем когда‑либо в дальнейшем удавалось британцам. В 1750 году в Луизиане (так называлась огромная территория, номинально подчиненная французской короне) жили порядка 2 тысяч французов и немцев и от 200 до 300 тысяч коренных американцев: в Канаде браки между французскими мужчинами и индейскими женщинами поощрялись на официальном уровне как средство формирования единой нации. Однако французы никогда не эмигрировали за океан в количествах, достаточных чтобы численно перевесить местное население или конкурентов–европейцев. Правительство неодобрительно смотрело на любое сокращение населения метрополии, и вдобавок в XVII веке Франция в значительно меньшей мере страдала от нестабильности, чем Англия или Нидерланды, — у французов не было ни особенных причин покидать родину, ни поддержки заморских начинаний со стороны властей.

Голландская и английская волны колонизации Северной Америки шли воедино с самого начала. В 1609 году Хендрик Хадсон (Гудзон), английский исследователь на службе Голландской Ост–Индской компании, поднялся по реке, носящей ныне его имя, в поисках морского пути в Индию. Торговцы из Нидерландов основали первое поселение, форт Нассау, в самой дальней достигнутой Хадсоном точке, и примерно с 1624 года начали заселять острова в устье самой реки, включая губернаторский остров и Манхэттен. Они привели за собой более 10 тысяч колонистов из Европы, в том числе французских гугенотов, бельгийцев, англичан, финнов и шведов и, кроме того, португальских евреев из Бразилии и африканцев. Голландцы удерживали контроль над Гудзоном лишь до 1664 года, пока прибывшие из‑за океана английские военные корабли не заставили их признать суверенитет Британии.

Несмотря на то, что автономия голландцев просуществовала недолго, их влияние было немаловажным. Нужно помнить, что для купцов и путешественников доиндустриального века вода являлась естественной стихией. Перемещение людей, товаров и вооружений всегда несравненно легче осуществляли суда, а не сухопутные обозы, а открытие Америки, Ост–Индии и путей в Индию и Китай означало, что ко множеству точек на карте мира доступ имелся олько по морю. До 1776 года, и даже до гражданской войны. Северная Америка представляла собой ряд прибрежных колоний, чье население жило морской торговлей. Голландские стоянки, лепившиеся к побережью и, в глубине континента, вдоль речных систем Гудзона и Делавэра, входили в мировую торговую сеть, связывавшую Европу, Северную Америку, Индию, Ост–Индию. Китай и Южную Америку. Кроме того, если бы не голландская автономия и принесенное ею культурное разнообразие, национальному составу ранних колоний было бы суждено оставаться почти исключительно английским.

Северная Америка «подвернулась» англичанам как раз тогда, когда это понадобилось. Хотя историки не могут прийти к единому мнению по поводу того, действительно ли Англия в XVII веке пережила «военную революцию», очевидно, что после гражданской войны 1642–1649 годов англичане уже осознали, что самой эффективной защитой берегов будет мощный флот. Государство стало вкладывать деньги в корабли и снаряжение, а не в крупную регулярную армию и солидные фортификационные сооружения, как поступали на континенте. Побочным результатом этого стала гегемония Англии в северной Атлантике, а затем и на большей части мирового океана.

Английские морские суда традиционно служили предметом не только государственных, но и частных инвестиций. Английское дворянство еще со времен Елизаветы объединялось для финансирования исследовательских, первооткрывательских, торговых и пиратских миссий. Прибыль от этих вложений часто впечатляла: Фрэнсису Дрейку захваченное испанское золото позволило во много раз покрыть затраты инвесторов, однако с лихвой окупались и вполне законные операции. Деньги частных вкладчиков собирались под эгидой одной компании, так что и риск, и прибыль разделялись между всеми. В начале XVII века такие вкладчики, неплохо нажившиеся на торговых вояжах, стали задаваться вопросом, не стоит ли им, в подражание испанцам, начать финансирование колонистских поселений.