Алексей Исаев - От Дубно до Ростова

«В соответствие с запросом командования 17–й армии в 18.50 будет передан запрос в ОКХ (оперативный отдел) о выделении из резерва ОКХ 4 горнострелковой дивизии для смены 68–й дивизии, понесшей серьезные потери в ходе боев, особенно 25 июня в результате непрерывных танковых атак противника, если не полностью выведенной из строя» [155] ЖБД ГА «Юг». С. 44. .

Немецким пехотинцам, оказавшимся на второстепенном направлении, без средств усиления в виде 88–мм зениток или 10–см корпусных орудий, перед лицом танков Т–34 и КВ, можно не позавидовать. Но вместе с тем сковывание основной массы 4–го механизированного корпуса боями на вспомогательном направлении не улучшало общей оперативной обстановки. Поэтому Г. К. Жуков пытался одернуть командующего 6–й армией и в категорической форме потребовал переброски 8–й танковой дивизии 4–го механизированного корпуса в район Буек для действия совместно с 8–м механизированным корпусом в направлении Радзехоьа. Однако и здесь не обошлось без использования этого соединения в интересах 6–й армии. В отчете командира дивизии читаем:

«24 июня. 15 т*анковый** п*олк** при совершении марша в район Язув Стары вел бой с частями противника в районе Немирув, уничтожив до батальона пехоты, 12 противотанковых орудий, потеряв при этом 19 Т–34» [156] М — Хобби. 2000. № 4. С. 26. .

Немирув — это город у границы юго-западнее Равы — Русской. Согласно докладу начальника штаба 6–й армии от 24 июня, обострение обстановки в этом районе было вызвано вклинением немцев на стыке между 159–й и 97–й стрелковыми дивизиями. Для парирования этого вклинения и была задействована дивизия П. С. Фотченкова. Как ни старался. Г. К. Жуков вырвать из подчинения И. Н. Музыченко хотя бы 8–ю танковую дивизию для ее использования на направлении главного удара, она все равно была задействована для ударов по вязкой массе немецкой пехоты. И одна из лучших танковых дивизий Красной Армии в малозначительном бою потеряла 19 новых танков.

Когда задаются вопросом: «Куда исчезли несколько сотен танков Т–34 и КВ 4–го механизированного корпуса?» — ответ нужно искать в метаниях этого соединения за фронтом 6–й армии с нанесением ударов локального значения. Каждый из этих ударов неумолимо уменьшал боевые возможности корпуса. Самым решительным образом вмешался командующий 6–й армией и в судьбу 8–го механизированного корпуса, выдвинутого для контрудара в полосу его армии. Еще 23 июня он приказывает командиру корпуса, Д. И. Рябышеву, выдвинуть соединение в район Яворова и Грудек Ягельоньского. И. Н. Музыченко рефлекторно приблизил 8–й мехкорпус к фронту своей армии, видимо, планируя использовать его для парирования прорывов немецких войск. Весь день 23 июня был потрачен на 200–километровый марш корпуса в новый район сосредоточения. Что самое печальное, этим разрушилось построение войск Юго-Западного фронта для удара во фланг немцам на направлении главного удара. И. Н. Музыченко трудно упрекнуть в «нецелевом» использовании мехкорпусов. Его немецкий оппонент потребовал себе 13 танковую дивизию в куда более спокойной обстановке. Скорее имело смысл изначально вывести все механизированные соединения хорошей комплектности из подчинения армий и руководить их действиями фронтовым управлением. Неплохим вариантом представляется также использование армейского управления, например, 6–й армии для объединения действий механизированных соединений против 1 танковой группы. Оборону львовского выступа можно было возложить на штаб 26–й армии. Управление армии вполне могло справиться с двумя-тремя стрелковыми корпусами.

Разумеется, подчинение фронту не гарантировало от бесцельных метаний мехкорпуса по дорогам. Требовалась последовательность и решительность в нанесении контрударов вместо частой смены противоречивых приказов. Характерным примером этого являются передвижения 15–го механизированного корпуса 24 и 25 июня. Поводом для такой суеты была неадекватная реакция командования фронта на сообщение разведки 23 июня. Звучало оно так:

«По данным авиационной разведки, из района Радзехов в направлении Берестечко и Броды в 16 часов выдвигалось большое количество танков и к 16 часам 20 минутам Берестечко и Горохув были заняты мотомеханизированными частями противника» (Разведсводка № 1 к 22.00 штаба ЮЗФ) [157] Сб. боевых документов Великой Отечественной войны. Вып. 36. С. 16. .

Зерно истины в этих данных было. Как мы знаем, основные силы 15 танкового полка 11 танковой дивизии вели 23 июня бой с советскими танковыми частями у Радзехова. Танковый бой не остановил продвижения 11 танковой дивизии на восток. Стандартной практикой немцев было разбиение танковой дивизии на две-три боевые группы (кампф — группы), основу одной из которых составлял танковый полк, а основу других — мотопехотный. Этим временным объединениям частей дивизии придавались артиллерия, зенитные и инженерные средства. Наступление боевые группы вели, как правило, по параллельным маршрутам. В случае 11 танковой дивизии наступление развивала боевая группа на основе 110 моторизованного пехотного полка, усиленного 2 ротой 15 танкового полка. Населенного пункта Берестечко, находящегося в 30 км восточнее Радзехова, эта боевая группа достигла как раз 23 июня. Так что разведсводка была правильной. Неадекватной была реакция на нее. В ответ на данные авиаразведки последовало приказание начальника штаба Юго-Западного фронта № 023 от 23.6.41 г. В ней 15–му механизированному корпусу была поставлена задача:

«Ввиду появления в районе Берестечко и лесах западнее танков противника, прочно удерживать район Броды мотодивизией, обеспечив себя с направления Радзехов, Крыстынополь, атаковать и уничтожить танки и танкетки противника в направлении Берестечко во взаимодействии с подходящим к утру 24.6.41 г. в район Броды 8–м механизированным корпусом» [158] Там же. С. 256. .

Выполняя этот приказ, командование корпуса прикрылось с запада 37–й танковой дивизией, а 10–ю танковую дивизию в 7.00 отправило маршировать в направлении Брод. Для этого нужно было сначала отойти на юг, а затем двигаться на восток к Бродам. Дивизия совершила 45–километровый марш, из которого она была возвращена только в 17.00. На исходные рубежи контрудара основная часть дивизии вернулась только к рассвету 25 июня. 19–й танковый полк приказ на возвращение в район м. Холоюв получил только в лесу юго-западнее Броды. В результате в прежнее положение возвратился лишь к 20.00 25 июня, проделав за 24 и 25 июня 105–километровый марш, не принимая участия в бою. Таким образом, целых два дня были потеряны вследствие паники, поднявшейся из-за прорыва немцев. Контрудар в районе Радзехова и так был направлен против фланга немецкого наступления. Нажим на фланг должен был и мог его остановить. Кроме того, в район Брод вскоре прибывал 8–й механизированный корпус, и возможные неожиданности было чем парировать. Совершенно ненужным выглядит и возврат соединений 15–го механизированного корпуса в прежние районы сосредоточения. Ошибочное выдвижение тактически не требовало отката назад. Не было никаких препятствий на пути изменения построения механизированных корпусов для контрудара. Уже выдвинувшийся к Бродам 15–й мехкорпус мог получить задачу удара на Берестечко, а 8–й механизированный корпус можно было направить в район Топорува для наступления на Радзехов и Лешнев. Поворот корпуса Д. И. Рябышева на Радзехов даже позволял выиграть время, сократить время выдвижения для удара — фронт 6–й армии был ближе к Топоруву, чем к Бродам.