Игорь Дьяконов - Люди города Ура

Дом 4 (стены которого сохранились в высоту на 2,5 м) тоже неоднократно перестраивался; нам до некоторой степени ясен лишь его окончательный вид. Из сеней (1) здесь было два выхода: один — в служебные помещения 4а, другой — в главный квадратный двор (2), размером около 30 кв. м, мощенный обожженным кирпичом, с дренажем посередине. Этот двор был центром жизни дома: сюда выходило целых семь дверей. Одна вела в сени, вторая — на лестницу вверх ко второму жилью; у поворота лестницы находилась в стене небольшая ниша, возможно — для светильника, так как все лестничное помещение (3) было темным. Третья дверь вела в уборную под лестницей — с полом, мощенным обожженным кирпичом, со щелью взамен унитаза наших времен. Четвертая дверь вела в святилище (4), тоже с кирпичным полом и с кирпичным столом, украшенным рельефным орнаментом (UE VII, табл. 46а), вероятно для разделки жертв; у дальней торцовой стены было возвышение, на котором, вероятно, стоял когда-то переносной алтарь. О погребениях в этой комнате Вулли не сообщает, и возможно, что это было настоящее родовое святилище; оно не было двором: над ним, несомненно, было второе жилье. Пятая дверь вела в небольшое замкнутое, вероятно служебное, помещение (И); у двери была дренажная труба, а стены были покрыты сажей; в остальном комната настолько сильно пострадала от времени, что сказать о ней что-либо трудно. Вулли склонен видеть в ней кухню, но если дом обслуживался кухней в доме 4а, то нужно искать другое объяснение (кузня?). Шестая дверь, необычно широкая, вела в анфиладу из двух маленьких вымощенных служебных комнат (10) и (9) и умывальной (?) в конце анфилады (8); [436]седьмая дверь вела в довольно большую (18–19 кв. м) людскую с глиняной лежанкой на 1–2 человек в одном из углов. [437]

Из описанного выше святилища (4) дверь вела в большой, опять мощенный обожженным кирпичом «культовый» двор (5) около 36 кв. м; его северо-западная часть была, по-видимому, закрыта навесом: в стене на высоте 1,95 м сохранились следы впуска бревен, поддерживавших его. Под навесом находился низкий алтарь, обмазанный битумом, и над ним в стене — устройство для сжигания воскурений; рядом был высокий стол для жертв, возможно задергивавшийся занавесками. [438]Напротив, в юго-восточной части двора (5), был поставлен окаймленный кирпичами ящик с землей, может быть для какого-либо растения, а вдоль южной стены был род узкой завалинки, тоже из поставленных ребром кирпичей.

Именно в этом дворе нужно было бы ожидать погребений, но Вулли о них ничего не сообщает. На полу были найдены глиняная подставка для остродонного сосуда (UE VII, табл. ИЗ, № 137) и терракотовый рельеф с изображением en face обнаженного арфиста (евнуха?). [439]

«Культовый двор» (5) имел первоначально пять дверей. Одна вела назад в святилище (4). Вторая (позже заложенная) — в две комнаты, составившие потом отдельный домик «Базарный переулок, 1»; первоначально его обитатели, очевидно, могли принимать участие в обрядах жителей дома «Патерностер роу, 4». Третья дверь соединяла культовый двор с маленьким помещением позади алтаря, где могли храниться принадлежности культа. Именно здесь, по-видимому, был найден архив группы Имликума, возможно первоначально содержавшийся на втором этаже. Четвертая дверь открывалась в маленькую комнатку, видимо кладовку (7). Наконец, пятая вела в уже упоминавшееся служебное помещение (9) и далее — в умывальную (?).

Дом «Пастерностер роу, 4», несомненно, имел второе жилье — предположительно над сенями (1), людской (12), служебными помещениями (6, 7, 8, 9, 10 и 11) и святилищем (4); вероятно, надо предполагать галерейку во дворе (2) и во дворе (5), а также сообщение над комнатой (И) между северным и южным флигелем. Это оставляет почти 150 кв. м площади на комнаты второго жилья. Такой площади было достаточно для значительной части членов «фирмы» Имликума и т. д. с их женами и детьми. Здесь же, наверху, вероятно, находилась и гостевая, потому что внизу она не была найдена. Остальные родичи помещались в соседних домах «Патерностер роу, 2, 4а, 6, 8—10, 12» и «Базарный переулок, 1 и 2».

В доме «Базарный переулок, 1» — первоначально части все того же жилого комплекса — была найдена терракота U. 16971, UE VII, табл. 84, 181, вполне подобная обнаруженной в доме «Патерностер роу, 8—10». Это заставляет думать, что и здесь жила жрица типа kezertum-qadištum — может быть, со званием nin-dingir; это могла быть дочь АнаСинлуштемика, U.16830, UET V, 273, и затем ее преемницы.

Соседний дом «Базарный переулок, 2» состоял из трех помещений: сеней (1), двора (2) и еще одной комнаты (3). На плане двор (2) изображен замощенным, но в отчете UE VII, с. 155, указано (вероятно, по ошибке), что замощены были сени, а двор имел земляной пол. Из него первоначально вела дверь в соседний дом «Базарный переулок, 1».

Согласно отчету Вулли, UE VII, с. 156, во дворе было найдено несколько документов (номер находки не указан), а в ком-208 нате (3) — тридцать таблеток находки U. 16830 — архив ПузурДаму и Ададбани. Однако в каталоге вместо 30 таблеток указано лишь 21, причем находка U. 16830 отнесена не к этому дому, а к «дому 26», т. е. предположительно к «Патерностер роу, 14», о котором см. Приложение к гл. III. Мы уже упоминали, что так или иначе, судя по содержанию документов, ПузурДаму и Ададбани были тесно связаны с Имликумом и всей его «фирмой».

В публикации Вулли нет никаких ясных данных о том, где именно в комплексе (т. е. в «доме 24») были найдены таблички под номерами U. 16826 (об этой находке по крайней мере известно, что она происходила из «дома 4»), U.16827 и U.16828. Это, может быть, не такая уж беда, поскольку архивы скорее всего хранились в комнатах на втором жилье (которые все равно до нас не дошли), откуда и упали в нижний этаж. Во всяком случае, мы можем с уверенностью сказать, что ни один дом в Уре не дал нам такой обильной и разнообразной информации.

Из тех же архивов происходят и материалы следующей главы.

Как читатель мог убедиться, комплекс «дом 24», т. е. дома «Патерностер роу, 2, 4, 4а, 6, 8—10, 12» и «Базарный переулок, 1 и 2», представлял собой обширное жилище, где, по всей видимости, обитали десятки родичей различной степени родства. Но существовали и еще бóльшие дома. Прямо напротив находился обширный дом — «Патерностер роу, 11», который Вулли долго хотел считать харчевней и гостиницей, но в конце концов должен был признать в нем жилой дом. Население его должно было быть раза в два больше населения «дома 24»; интересно, что оно не оставило никаких документов, — очевидно, жители вовсе не были вовлечены в товарооборот. Следовательно, и в городе существовали довольно классические большесемейные общины.

Хочется поставить вопрос: а имели ли свободные горожане, не связанные прямо с царем и храмом, собственную общинную организацию? На этот вопрос ответить трудно. «Старейшины» ( šībūtu[m] ) и «староста (градоначальник)» ( rabi'ānu[m] ) в наших документах не встретились. В процессуальных документах (UET V, 246–268), правда, встречаются судебные коллегии, явно независимые от царя; в некоторых случаях (UET V, 246) коллегия прямо названа kabtūtum — «почтенные», что, по-видимому, есть синоним «старейшин»; в другом случае назван gal- ma unken-[n]a (= rabi puhrim ) ù di-kud-e-ne — «глава собрания и судьи» (UET V, 247, конверт 6). В другом случае истец ссылается на царский указ ( sí-im-da-at šar-r[i-im] ), и в деле участвуют только двое судей, обозначенные как di-kud-e-ne l[ugal(?)], т. е. «судьи ца[ря?]». Еще в других случаях коллегия никак не названа; иногда лишь сказано — «такие-то являются свидетелями (lú-ki-inim-(m)a-bi-me-eš, šībū )» такого-то юридического факта. В списке перечислены по большей части жрецы и люди с отчествами, т. е. полноправные граждане. Является ли эта судебная коллегия общегородским, или квартальным, или еще каким-либо советом — пока сказать невозможно; предстоит это исследовать. В одном случае (UET V, 191) по составу коллегии можно заключить, что это совет храма (речь идет об узаконении внебрачного сына храмового служащего).