Игорь Дьяконов - Люди города Ура

Перед ЛудлулСином, сыном (женщины) Дулатум, [460]Илимудэ, сыном Набиилишу, Ишумгамилем, сыном Шамашгамиля, Илушунациром, сыном Аппайи, Цалилумом, сыном Па[з]айи, Нарамтум, дочерью Дулатум, Синэрешем, сыном Аннабидуга, месяц kan-kan-éd» (1810 г. до н. э.).

Здесь многое любопытно. Опять вместе с Имликумом мы входим в окружающий его мир бедноты. Грудной ребенок не имеет имени, может быть, потому, что имя ему не успели дать, но вернее потому, что продающая его женщина не знает, как его зовут: эта женщина, Бабуришат, даже не утверждает, что она его мать. Выступает Бабуришат одна — без отца, без брата, без мужа, без сына; значит, она не находится ни под чьей патриархальной властью. Судя по ситуации, вряд ли она и жрица; скорее всего она нищая проститутка. Условия усыновления не только более суровы, чем при упоминавшемся выше (UET V, 90) усыновлении Синбелапли (который, как мы отмечали, и в самом деле стал наследником своих приемных родителей): в случае отрицания в будущем отцовства нынешним младенцем его можно продать. Но помимо того эти условия и своеобразны: обычной была формула nam-ibila-ni-šè in-gar-(r)e — eš. букв, «в наследничество [461]его назначили», nam-dumu-mí-a-ni-šè in-ši-in-gar — «в удочерение назначил» (UET V, 92). Здесь же сказано nam-dumu-ni-še šu-ba-an-ti-eš — «в усыновление получили», причем глагол šu…ti не только значит «получать», но еще имеет и техническое значение — «брать взаймы»: быть может, это связано с тем, что Бабуришат, собственно говоря, не имеет собственнической (патриархальной) власти над ребенком. Можно даже усомниться, подлинное ли это усыновление и не скрывается ли за ним какая-нибудь махинация. «Усыновление» ради эксплуатации труда усыновленного было далеко не редкостью в Месопотамии; в данном случае против такого толкования говорит, конечно, то, что ребенок — грудной и его еще придется вскармливать; однако характер деятельности Имликума показывает, что он не отличался сентиментальностью, и вполне можно допустить, что он торговал мальчиками-евнухами [462]— а на евнухов был большой спрос во дворце (где им охотно поручались самые различные виды службы без опаски, что они будут больше заботиться о семье, чем об интересах царя), а также в знатных домах для службы при женщинах. Впрочем, возможно, что в данном случае мы клевещем на Имликума. [463]

Неизвестно, повезло ли ребенку, которого продала Бабуришат, зато Илушунациру, во всяком случае, сравнительно повезло. Из более ранних документов архива U.16826 (из того же дома на «Патерностер роу») нам известна судьба некоего Абуни:

9) UET V, 185, продажа раба:

«1 голову раба, Абуни именем, у (женщины) Гула[та]банни купил Шумиабия; 8 сиклей серебра в качестве полной цены его он ей отвесил. В будущем друг к другу не возвращаться (т. е. не возбуждать вновь спора) именем царя он (!) поклялся».

«Перед (такими-то свидетелями). Это печать свидетелей (надпись на печати неразборчива). Месяц ab-éd» (1887 г. до н. э.).

10) UET V, 190, самопродажа:

«Абуни именем, сын Аху[м]эриша, себя самого продал за серебро по своей доброй воле; от Биратум, его матери, Шесипад, сын УбарСина, в рабство его купил. 8 1/ 2сикля серебра, его полную цену он ей отвесил. В том числе [ х ] сиклей серебра получено [Ш]умиабией, [ х сиклей] серебра получено Биратум, его матерью. На [….] его/ее [и сереб]ро (?) его/ее Абуни не может рассчитывать (igi-nu-gá-gá-àm). Никто не скажет Шесипаду: „Мое слово — (что) это не твой раб, (а) мой человек, который за серебро не продан“ (или): „Моя собственная покупка не совершена“. Именем (бога) Нанны (и царя) СамуЭля в том он поклялся.

(Свидетели. Месяц zíz-a, 1886 г. дон. э.). Печать: Биратум, Дочь Ахумэриша. Абуни, сын ее».

Что же произошло? Абуни был внебрачным сыном Биратум (если он во втором документе называет себя «сыном» своего деда, то лишь для того, чтобы показать свою гражданскую правоспособность, нужную для данной сделки) — и единственным ее сыном; отсюда его имя, которое означает «Отец наш», указывающее, может быть, на его главенство в семье. Ввиду тяжелого материального положения он запродался Гулатабанни, вероятно жрице, а та перепродала его некоему Шумиабии. Но сам Шумиабия был должен Шесипаду, и ему же задолжала и мать Абуни. [464]Поэтому Абуни, чтобы выручить мать, договорился, что сделка о его покупке Шумиабией будет считаться недействительной, а он сам еще раз запродастся кредитору, что освободит и Шумиабию, и мать Абуни от долга; Шесипаду же было выгоднее иметь молодого раба, чем долг за женщиной, возможность взыскания с которой была сомнительной.

Весьма любопытно, что мать и сын имеют печать — этот знак полноправия, притом, видимо, изготовленную специально для этой сделки. А печати делались из привозного камня и, надо думать, стоили не так дешево.

Для того чтобы ярче обрисовать нравы эпохи патриархального рабства, мы изложим еще одну любопытную серию писем почти того же времени, что мы сейчас изучаем, но происходящую из другого города Нижней Месопотамии и даже из соседнего царства, а именно из города Сиппара.

Письма, которые мы здесь привлечем, опубликованы Ф. Р. Краусом (ABB I). Дословно приводить тексты мы не будем, так как для нашей цели — описать условия города Ура эпохи царства Ларсы — это не более как иллюстрация с помощью аналогии. Есть в них случаи проявления большого доверия домашним рабыням, хранившим или доставлявшим для хозяев провиант или ценные вещи (№ 134, 105). Но особенно хочется остановиться на картине отношений между хозяевами и рабами, открывающейся в письмах № 51, 27, 28, 30, не укладывающейся в традиционные представления о непреодолимой бытовой грани, существовавшей между рабами и господами. История, которую, мне кажется, уместно здесь рассказать, заключается в следующем:

Главные действующие лица — АвильАдад, который сообщает сам о себе, что он ежегодно приводит (видимо, на продажу) рабынь пять, следовательно, он работорговец; затем Инибшина, по-видимому жрица-затворница и, возможно, сестра АвильАдада; Бити, вероятно тоже жрица из другой обители; Белессуну, еще одна жрица (а может быть, «Бити» — это уменьшительное, и обе последние жрицы, Бити и Белессуну, — одно лицо); и, наконец, молодой человек по имени Белшуну. Вся эта группа людей фигурирует в письмах в связи с судьбой нескольких рабынь, из которых особенно интересную роль играла некая Шалаумми.

Инибшина обменялась рабынями с Ьити, но та осталась недовольна полученной рабыней и попросила Инибшину поменяться с нею снова на другую рабыню. Та согласилась, но предупредила Бити, чтобы она ни в коем случае не соглашалась на выкуп новой рабыни — ни ее, рабыни, родителями (из чего следует, что она не была чужестранкой), ни третьими лицами. Однако (если мы правильно понимаем письма — они отчасти повреждены, и к тому же авторы пишут друг другу о вещах, которые их корреспонденты должны были понимать с полуслова, но которые вовсе не известны нам) Бити, получив присланную ей Инибшиной вторую рабыню, не отдала и первой — той, которою она была недовольна.