Ю Мартов - Письма и документы (1917-1922)

Теперь -- об Интернационале. Тут у нас, вообще, конечно, более глубокие разногласия, вытекающие из неодинакового отношения к "правому" социализму. Знаю, что нежности Вы к нему не питаете. Но -- и я не забываю, что Вы уже в [19]15 -- [19]16 гг., предвидя это развитие, держались той же линии -- Вы, если можно так выразиться, считаетесь с правым социализмом, как с элементом социалистической культуры, еще противостоящей большевистскому вандализму. В 15--16 годах я, хотя и не соглашался с Вами, но еще внутренне колебался в этом вопросе. Теперь же, после 5 лет, я для себя подвел итог в том смысле, что вандализм большевистский (имею в виду большевизм европейский, лишь развращаемый и усиливаемый Москвой, но имеющий свои корни в Европе) есть прежде всего неизбежная реакция на вандализм "военного социализма"467 и что поэтому преодоление в европейском движении этой новой бакунинской заразы468 немыслимо, пока не изжит военный социализм. А он не изжит -- не только в Германии и Польше, но и в Бельгии, и во Франции, и в Англии, Чехии и т. д. И пока он не изжит, мы дорожим всеми элементами, ушедшими от военного социализма и не попавшими в рабство к Москве, и склонны снисходительно относиться даже к самым неприятным чертам, которыми эти "центральные" фракции отличаются частью в силу субъективной потребности равняться налево, частью -- в силу длительного наследия общего социалистического кризиса. Вот почему мы "по-христиански" относились к самым возмутительным фактам замалчивания русского большевизма и пресмыкательства перед ним, считая это неизбежным временным злом -- привходящим явлением упростительной психологии, выросшей из реакции против "военного" социализма. Вот почему мы радуемся началу исцеления от этого апологетического отношения к Москве и, например, в книжке Бауэра (которую я еще обязательно буду критиковать) увидели в России нашу победу, потому что она сказала половину правды о России и о большевизме. Я думаю, что уже с тех пор, как Вы писали письмо, положение в этом смысле все же очень улучшилось (знаю, что это не заслуга самих социалистов, а результат московских подзатыльников) и, хотя инциденты вроде грузинского в Вене469, показывают, как еще далеко до правильного отношения этих социалистов к данному вопросу, чем дальше, тем дело пойдет быстрее.

Сегодня мне звонила Ева Львовна, что получила от Вас письмо и что Вы в нем предлагаете поместить в "Социалистическом вестнике" Ваше письмо целиком или в выдержках. Я предлагаю Вам сделать так: мы перепечатаем всю критику нашей позиции (устранив такие места, вытекшие, по-видимому, из недоразумения, как приписывание Вам слов о нашем "октябризме"). Что касается той части, которая говорит об Интернационале, то у меня естъ Bedenken, которыми я хочу с Вами поделиться. Во-первых, сплошной апологетизм со стороны "реконструкторов" по отношению к русскому большевизму есть явление прошлого, уже изжитого (Вы можете в этом убедиться не только из помещения в "Freiheit" моей статьи о Грузии, но и статьи Бауэра в "Arbeiter Zeitung" о Кронштадте, статьи Далина в "Volksrechte"470 особенно из того, что в "Populaire" уже дважды Andre Pierre -- очень левый лонгетист -- выступал со статьями в защиту петербургской стачки и Кронштадтского восстания против "Humanite"471), частью же потому, что у Вас поименно называются "грешники", в том числе Каутский, Штребель и другие. Я считал бы, что напечатав место с критикой Отто Бауэра, как типичного для апологетической точки зрения и упомянув о равнодушном отношении реконструкторов к идее международной комиссии, можно будет придать отрывкам цельный характер. Но если Вы имеете против этого возражения, мы, конечно, более равномерно используем обе части письма. А вот что Вы, по словам Евы Львовны, посылаете письмо в "Republique Russe", меня смущает несколько по противоположной причине: боюсь, что Ваше выступление на французском языке с критикой нас будет понято европейцами как Ваша, так сказать, апелляция к ним против нас. Мне уже давно сообщали из Парижа, что Пескин рассказывает, что напечатает "статью Аксельрода против Мартова".

Как себя теперь чувствуете? Вижу я, что наши французские друзья умеют затягивать такое дело, как получение визы, на непозволительное время. То, что они делают с Вами, совершенно непростительно. Мое здоровье как будто лучше с наступлением теплого времени, но я все же завтра иду к врачу, чтобы дать себя осмотреть. Может быть, обойдется и без санатории, если окажется, что мой кашель и особенно все усиливающаяся потеря голоса не заключают в себе особенно серьезного.

Сегодня приехал сюда Скоморовский. Говорит, что Каутские все еще не знают, когда переберутся сюда.

Здесь, кажется, последний коммунистический Putsch472 прошел благополучно в том смысле, что реакция не усилила своих позиций (на этот раз "Mehrheiter'ы", в общем и целом, вели себя умно, употребив все влияние, чтобы не дать правительству подпасть под влиянием паники в руки военной клики и раздуть беспомощное анархистское движение в "угрозу обществу"). Благодаря этому банкротство коммунистов на этот раз будет полностью понято массами, и я очень оптимистически настроен, ожидаю их скорого и скандального развала. [...]

Сегодня я был у доктора. Для начала пошел к хорошему русскому врачу для общего осмотра, считая, что в таком осмотре очень важно понимание и обстановки, и условий жизни, и проч. "национальных" свойств пациента. Он меня, в общем, успокоил, найдя, что в легких когда-то начинался процесс, а сейчас имеется только бронхит, который он надеется вылечить. Сердце хуже, потребует лечения, но, может быть, обойдется лечением здесь, не придется даже уезжать куда-нибудь. Горла он не мог осмотреть за отсутствием специальных приборов и направил меня к специалисту, но высказал свое убеждение, что в этой области ничего серьезного нет -- просто сильное раздражение от ораторских упражнений, и он думает, что специалист будет лечить меня весьма простыми средствами и что голос скоро будет восстановлен. Окончательный "приговор" положит после визита у специалиста и анализа мокроты, но в заключение еще раз обнадежил, что ничего особенного нет. Сегодня вышел No 5 газеты, завтра будет Вам выслан. Всего хорошего.

ПИСЬМО П. Б. АКСЕЛЬРОДУ

20 апреля 1921 г.

Дорогой Павел Борисович!

Рад, что Вы, наконец, перебрались в Париж. Как Вы там устроились? Как себя чувствуете?

Я еще ничего не знаю насчет своей судьбы. Лечу у специалиста горло --ничего серьезного не оказалось, но состояние его, благодаря как ослаблению связок (от речей), так и постоянному раздражению от непрекращающихся в последнее время бронхитов и кашля, очень воспаленное, и мне придется, как видно, 2-3 недели лечить его, хотя уже после первых визитов констатировано улучшение (смазывает горло каким-то раствором, запретил курить и приказал возможно меньше говорить). Прекращение курения очень плохо отразилось на мне: утратил работоспособность, плохо сплю и хожу страшно вялым, не находя себе места. Ну, да авось привыкну. С другими болезнями дело определится на днях, т. е. врач мне скажет, нужно ли мне в санаторию или достаточно поехать на лето куда-нибудь в горы либо к морю или же просто надо пожить где-нибудь на даче на определенном режиме. В зависимости от этого решения, я смогу решить ехать ли мне в Париж и когда. На случай поездки в Париж или для лечения мне деньги понадобятся; а до тех пор держите их у себя.