Ю Мартов - Письма и документы (1917-1922)

Не знаю, как подействовало на Альтера, но он после освобождения побывал у наших и привез нам от них вести. Оказывается, в конце августа удалось созвать конференцию в Москве, что представляет большой успех, принимая во внимание разгромы повсюду. О решениях конференции еще не знаем; важно то, что решили создать специальный нелегальный аппарат для транспортирования и распространения "Вестника" и статей из него. Стало быть, не складывают рук.

А денежные дела у нас плохи.

[...]

ИЗ ПИСЬМА Р. А. АБРАМОВИЧУ

10 августа 1921 г.

Дорогой Раф. Абр.!

[...] Я все думаю о том, что мы еще могли бы сделать в пользу сидящих, и пришел к выводу, что мы должны (и быстро) выпустить по-немецки брошюру, о которой говорили еще весной, начиная кампанию. Собрать в ней материалы о последних преследованиях с описанием избиения, положения в тюрьмах, дать общую статью о режиме диктатуры по отношению к социалистам и получить от Каутского предисловие (я не сомневаюсь, что он даст и охотно). С его именем брошюра (листа в полтора-два) имеет шансы разойтись, ибо ее не будут бойкотировать Mehrheiter'ы, да имя Каут[ского] проложит ей, пожалуй, дорогу в интеллигент. круги. Наверное, Verlag "Freiheit"518 возьмет на себя издание, особенно если мы не потребуем никакого гонорара. Поговорите с Д. Ю. [Далиным] и Е. Л. [Бройдо] и, если одобрите идею, то надо сейчас же приступить к делу: отметить из "Вестника" материалы для перевода полностью или изложения, просить Д. Ю. и Ольберга их перевести и предложить Каутскому предисловие. Статью я смогу написать (думаю дать обзор всех преследований с[оциал]-д[емократов] с самого начала). Может быть, Щупак сумеет устроить и переиздание по-французски. Беда, конечно, что нет никого, кто взялся бы издать ее по-английски. [...]

Вчера меня поразило в "Руле" упоминание о том, что в правительственном сообщении о петербургском заговоре упоминаются "члены РСДРП Назарьев и Богомолов". Сегодня в списке расстрелянных (в "Голосе России") обоих имен нет, так что можно думать, что ЧК этих двух не относит к самому заговору, но каким-то образом (через матросов, которые, очевидно, из Финляндии проникали в Питер) связывает их косвенно с заговорщиками. Чтобы речь шла о Ф. Назарьеве, трудно и поверить, принимая во внимание, что он сидит с февраля. Боюсь, что кто-нибудь из Финляндии был направлен в Питер с явкой к Назарьеву, как наиболее известному вовне представителю нашей партии, причем люди не знали, что он сидит. Думаю, это отчасти потому, что "Богомолов" очень напоминает псевдоним "Богумил" (по прежней болгарской фальшивке), под которым в Петербурге очень широко был известен мой кузен Дневницкий (его знали так и в социалист[ических], и в кадетских кругах) и к нему, как опять-таки единственно известному плехановцу, тоже могли направлять прибывающих из-за границы. Впрочем, может быть, Вы уже имеете текст правительственного сообщения и знаете уже, в чем дело. Во всяком случае, судьба Назарьева начинает меня беспокоить. [...]

Если за последнее время получали русские газеты, пришлите. Я давно их не видел.

Жму руку. Привет всем.

Ю.Ц.

В запоздавшем письме Лид[ия] Ос[иповна Дан] пишет, что Суханов, хотя и продолжает отстаивать свой взгляд по вопросу о III Интернационале, но уже "тоскует" по партии. Такой же Katzenjam-mer519, по ее словам, у Якубовича, тоже, оказывается, вышедшего из партии.

ИЗ ПИСЬМА Р. А. АБРАМОВИЧУ

11 августа 1921 г.

[на почтовом штемпеле

открытки: St. Blasien, 11.9.1921.]

[...] В списке расстрелянных в Питере есть проф. Тихвинский, бывший с[оциал]-д[емократ] из [группы] "Освобождение труда"520. Я его знал: он был раньше профессором Киевского политехникума и в 90-х годах за границей был не в группе "Освобождение труда", а в "Союзе русских с[оциал]-д[емократов] за границей"521, где вместе с Тимофеевым522, Прокоповичем, Кричевским523 и др. составлял оппозицию Плеханову. Позже, после раскола 1903 г.524, одно время был большевиком. Как я и предполагал, в числе расстрелянных много явно не имевших отношения к "заговору", а, вероятно, связанных более или менее косвенно с непосредственно замешанными лицами. Во всяком случае, приведенные в "Голосе России" мотивировки расстрелов ряда лиц позволяют заключить, что это еще более "суммарное" массовое убийство, чем какое было в 1919 г. по делу Штейнингера и др. Поэтому я бы советовал, если у Вас уже будет номер московской газеты с полным текстом прав. сообщения, непременно дать в конце номера короткую статейку об этой расправе (и если даже не будет, то в последнюю минуту написать десяток строк). Событие слишком вопиющее и опасно симптоматическое, ибо несомненно, что это попытка раздуть угасающее пламя террора. [...]

ПИСЬМО П. Б. АКСЕЛЬРОДУ

15 августа 1921 г.

Дорогой Павел Борисович!

Ваше последнее письмо написано с таким Schwung'ом525, что я замечаю, что Ваше самочувствие улучшилось. Как на Вас действовали жары, которые, судя по газетам, достигли тропических размеров?

Прилагаю статью Р. Абрамовича из "Freiheit", чтобы дать Вам представление о том, как он пытается направить деятельность Интернационала по оказанию помощи России. Он в этом отношении проявляет большую активность и кое-чего постиг. К сожалению, побывав в Франкфурте на совещании венского бюро526, он не внял моему совету поехать в Копенгаген на юбилей датчан, куда меня специально звал Макдональд "поговорить о русских делах", что я должен был отклонить ввиду невозможности прервать лечение. Теперь он сам жалеет, что не согласился меня заместить. Зато ему удалось перепиской с Fimmen'ом527 и Oudgeest'ом528 заинтересовать в этом деле амстердамское бюро529, которое на субботу (третьего дня) созвало конференцию в Берлине специально по этому вопросу, пригласив и нас. Я написал Далину, бывшему на даче, и он тоже выехал к субботе в Берлин. Еще не имею сведений, к чему там пришли; надеюсь, что, во всяком случае, убедили немецких профессионалистов проявить больше активности и что, быть может, заинтересовались теми, более широкими, перспективами, о которых пишет Абрамович в статье и пропагандирует в личных беседах с немцами: международная "экспедиция" помощи голодающим, которая наглядно покажет русским рабочим, что готовы сделать для них "социал-предатели", и которая сможет одновременно feststellen530, как большевики "борются с голодом" и как они третируют русских социалистов и демократов, готовых работать на этом поприще. Беда та, что независимые, судя по словам Абрамовича, очень сочувственно относятся к такой широкой постановке вопроса, но не проявляют умения, что ли, или энергии в практическом проведении определенной линии, а Mehrheiter'ам и профессионалистам, очевидно, претит или чужда самая попытка шире поставить вопрос. К сожалению, и письмо Каутского-Бернштейна, осветившее одну сторону задачи -- чисто пропагандистски, -- не пытается сделать из дела помощи серьезную международную кампанию. Только в одном месте -- в Бохуме -- пока независимые пытались поставить вопрос о помощи политически (в духе письма Каутского), предложив собранному им митингу вместе со сборами принять резолюцию с требованием освобождения социалистов из советских тюрем; да и то под влиянием только что перешедшего к ним от коммунистов некоего Минка, побывавшего в России и там изменившего свое мнение о русских делах, но, когда после его доклада они внесли такую резолюцию, то совершенно "по-меньшевистски" позволили коммунистам, бывшим в меньшинстве, сорвать все дело путем обструкции, так что рабочие разошлись, не приняв ни резолюции протеста, ни решения о сборах. Зато можно отметить, что иногда партийная "конкуренция" помогает делу. Так, в Берлинской думе коммунисты внесли предложение ассигновать 20 тысяч марок на русский голод. Тогда независимые и с[оциал]-д[емократы], рассердившись, что их опередили, потребовали увеличить ассигновку до 100 тысяч, и эта сумма пройдет, так как у всех трех партий большинство. Конечно, Берлин мог бы дать и в десять раз больше: маленький Нюренберг по инициативе независимых ассигновал 50 тысяч.