Виктор Суворов - Беру свои слова обратно

Начальник Военторга в Минске виноват в разгроме Западного фронта. Явно вражина — бойцам и командирам пряники и тройной одеколон продавал вредительским образом. У него, прохвоста, несомненно, был злой умысел: так организовать торговлю иголками и гуталином, чтобы облегчить Готу и Гудериану окружение и разгром всех советских армий Западного фронта. Но ни в чем не виноват начальник штаба 4-й армии, которая была разбита в один день, которая за три часа бросила город Брест, первоклассную крепость и неисчислимые военные запасы. За месяц отступления и бегства полковник Сандалов дважды получал повышение, поднявшись на такую высоту, на которую полковнику просто невозможно подняться.

Объяснить все это можно только так: виновников на этом уровне не было. Их надо было найти. Выбор был произвольным. Кандидатура командующего Западным фронтом генерала армии Павлова понятна и очевидна, а остальные — кто под руку попадет. На правом фланге Западного фронта находилась 3-я армия генерал-лейтенанта В.И. Кузнецова. Ее разгромили так же позорно и быстро, как и 4-ю армию на левом фланге. Причины и следствия — те же самые. Танковая группа Гота прошла сквозь боевые порядки 3-й армии Кузнецова с такой же легкостью, как и танковая группа Гудериана прошла сквозь 4-ю армию Коробкова. Командующего 4-й армией Коробкова — под расстрел. Раз так, то и с командующим 3-й армией Кузнецовым следовало поступить точно так же. Но его не расстреляли, не посадили, не разжаловали. Да почему же? Тут очень серьезная причина. В момент, когда народный комиссар государственного контроля армейский комиссар первого ранга товарищ Мехлис проводил серию арестов «виновников» разгрома Западного фронта, связь со штабом 3-й армии была потеряна. Потому вызвать на расстрел командующего 3-й армией генерал-лейтенанта В.И. Кузнецова не получилось. А командир дисциплинарного батальона с заместителем, начальник санитарного склада и прочие — вот они, голубчики. Их и порешили.

Количество арестованных «виновников» товарищ Сталин признал достаточным, потому про командующего 3-й армией никто больше не вспоминал и разгром Западного фронта ему в вину не ставил. Дальнейшая судьба В.И. Кузнецова удивительно похожа на судьбу командира 28-го стрелкового корпуса В.С. Попова. В.И. Кузнецов тоже завершил войну в Берлине, тоже Героем Советского Союза, тоже в должности командующего армией и тоже в звании генерал-полковника. 3-я ударная армия генерал-полковника В.И. Кузнецова штурмовала Рейхстаг и Имперскую канцелярию. Хороший был генерал. Только непонятно, что с ним случилось летом 1941 года? Отчего у него все было не так? Вернее, все было так, как у всех.

В расстрельном списке виновников брестского позора можно легко понять и логически объяснить отсутствие трех человек. Это сам товарищ Сталин. Не мог же вождь мирового пролетариата, отец народов в той драматической обстановке сам себя объявить виновником. Как не мог он обвинить народного комиссара обороны Маршала Советского Союза С.К. Тимошенко и начальника Генерального штаба генерала армии Г.К. Жукова. Если обвинить Тимошенко и Жукова, то тень ляжет и на самого Сталина. Спросят: Сталин-то куда смотрел, когда рядом с ним вредители орудовали?

Потому список виновников надо было обрубить на самом высоком командире, который действовал на периферии, но не включить в него никого, кто работал в столице. Так и сделали.

Вина Сталина очевидна и доказана. Сам Сталин вину признал кратко, но по-сталински предельно четко. 24 мая 1945 года на приеме в Кремле в честь командующих войсками Красной Армии он произнес тост «За здоровье русского народа». Глава правительства Сталин сказал: «У нашего Правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941-1942 годах». Сталин заявил, что за такое руководство войной вождей следовало гнать: «Иной народ мог бы сказать Правительству: Вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь...»

Сталин вполне конкретно высказал, что сам он и возглавляемое им правительство вполне заслужили пинка под зад. А за отстранением последовали бы и другие кары. Сталин благодарил русский народ за доверие. Благодарил за то, что русский народ его не прогнал с поста в 1941 и 1942 годах.

Столь же очевидна вина народного комиссара обороны Маршала Советского Союза Тимошенко. Сам Семен Константинович Тимошенко свою вину понимал и глубоко осознавал. После войны он ни на кого не валил вину и не оправдывался. Он категорически отказался писать мемуары. Он молчал. Историки и мемуаристы крыли его последними словами, он не отвечал. Он молчал, как молчит, глядя в пол, провинившийся солдат, которого командир перед строем кроет матом. Он молчал, как подсудимый, которому нечего возразить.

А вот последний из этой троицы вины не осознал, вину не признал. Маршал Советского Союза Г.К. Жуков сам себя объявил великим полководцем. Свою вину за разгром Красной Армии в 1941 году, в частности за разгром Западного фронта, Жуков свалил на вышестоящего Сталина и на нижестоящих: Павлова, Коробкова, Климовских, Оборина, Таюрского и остальных. Нет бы однажды сказать: Павлов виноват, Климовских виноват, но вот начальник Военторга Шейнкин, может быть, и виноват в каких-то там своих мелких делишках, но в стратегическом разгроме в Белоруссии его зря обвинили. Но не сказал такого великий стратег товарищ Жуков. Потому до сих пор так и числятся в виновниках грандиозного поражения командир дисбата с заместителем и заведующий ветеринарной лабораторией с начальником Военторга. Они виноваты, а начальник Генерального штаба за разгром ответственности не несет. А начальник Генерального штаба числится в гениях и даже в святых. И поступило предложение, вполне официальное: учредить на Руси монархию и Георгия, внука величайшего стратега всех времен и народов, венчать на царство. Дабы потомки великого гения передавали власть над Россией от отца к сыну по наследству.

После войны совершенно естественно возникли вопросы о мотивах поведения Сталина накануне германского вторжения. И Жуков дал исчерпывающий ответ. Выступая в редакции «Военно-исторического журнала» 13 августа 1966 года, Жуков вещал: «Главное, конечно, что довлело над ним, над всеми его мероприятиями, которые отзывались и на нас, — это, конечно, страх перед Германией. Он боялся германских вооруженных сил» (Огонек. 1989. No 25. С. 7). О сталинском страхе Жуков вдохновенно повествовал и перед полными залами, и в узком кругу. Жуковские рассказы о том, что Сталин боялся Гитлера, донесли благодарным потомкам и Константин Симонов, и генерал-лейтенант Павленко, и академик Анфилов. Жукова спрашивали о причинах сталинского поведения, а стратегический гений изрекал горькую правду: «Сталин боялся войны, а страх — плохой советчик».