Виктор Суворов - Беру свои слова обратно

«Красная звезда», 16 июня 2001 г.

А ответ на эту загадку, думается, может быть найден, если не отмахиваться от вполне очевидной вещи, опровергнуть которую невозможно: все, что планировалось и предпринималось в Красной Армии в стратегическом масштабе с осени 1940 года до самого начала войны, было продиктовано не целями обороны, а задачами наступления.

П.Н. Бобылев.

«Отечественная история». 2000. No 1. С. 41.

"Приблизительно в 13 часов 22 июня мне позвонил И.В. Сталин и сказал:

— Наши командующие фронтами не имеют достаточного опыта в руководстве боевыми действиями войск и, видимо, немного растерялись. Политбюро решило послать вас на Юго-Западный фронт в качестве представителя Ставки Главного Командования. На Западный фронт пошлем Шапошникова и Кулика. Я их вызвал к себе и дал соответствующие указания. Вам надо вылететь немедленно в Киев и оттуда вместе с Хрущевым выехать в штаб фронта в Тернополь.

Я спросил:

— А кто же будет осуществлять руководство Генеральным штабом в такой сложной обстановке?

И.В. Сталин ответил:

— Оставьте за себя Ватутина.

Потом несколько раздраженно добавил:

— Не теряйте времени. Мы тут как-нибудь обойдемся.

Я позвонил домой, чтобы меня не ждали, и минут через 40 был уже в воздухе.

Тут только вспомнил, что со вчерашнего дня ничего не ел. Выручили летчики, угостившие меня крепким чаем с бутербродами.

К исходу дня я был в Киеве в ЦК КП(б)У, где меня ждал Н.С. Хрущев. Он сказал, что дальше лететь опасно. Немецкие летчики гоняются за транспортными самолетами. Надо ехать на машинах. Получив от Н.Ф. Ватутина по ВЧ последние данные об обстановке, мы выехали в Тернополь, где в это время был командный пункт командующего Юго-Западным фронтом генерал-полковника М.П. Кирпоноса.

На командный пункт прибыли поздно вечером, я тут же переговорил по ВЧ с Н.Ф. Ватутиным...

Н.Ф. Ватутин сказал, что И.В. Сталин одобрил проект Директивы No 3 наркома и приказал поставить мою подпись.

— Что за директива? — спросил я.

— Директива предусматривает переход наших войск к контрнаступательным действиям с задачей разгрома противника на главнейших направлениях, притом с выходом на территорию противника.

— Но мы еще точно не знаем, где и какими силами противник наносит свои удары, — возразил я. — Не лучше ли до утра разобраться в том, что происходит на фронте, и уж тогда принимать нужное решение.

— Я разделяю вашу точку зрения, но дело это решенное.

— Хорошо, — сказал я, — ставьте мою подпись.

Эта директива поступила к командующему Юго-Западным фронтом около 24 часов. Как я и ожидал, она вызвала резкие возражения начштаба фронта М.А. Пуркаева, который считал, что у фронта нет сил и средств для проведения ее в жизнь" (Воспоминания и размышления. М., 2003. Т. 1. С. 268).

Все вроде бы складно. Но обратим внимание на неприметные мелочи.

Не Москва, выходит, виновата в разгроме 22 июня, не верховное руководство и не Генеральный штаб, а командиры на местах. Не в том, оказывается, причина позорного бездействия Красной Армии, что Директива No 1, подписанная Тимошенко и Жуковым 22 июня в 0 часов 30 минут, категорически запретила командующим фронтами и армиями отвечать огнем на огонь и вообще предпринимать какие-либо действия, а в том, выходит, причина, что глупенькие командующие фронтами «не имеют достаточного опыта в руководстве боевыми действиями войск и, видимо, немного растерялись». И вот в помощь им Сталин шлет великого Жукова, который имеет достаточный опыт и никогда не теряется.

Красиво все это звучит... Только такого телефонного разговора у Жукова со Сталиным днем 22 июня не было. И быть не могло.

И вот почему.

Сталин готовил сокрушительный удар по Германии и Румынии. 21 июня 1941 года было принято постановление Политбюро об образовании фронтов. Пять приграничных военных округов тайно разворачивались во фронты.

Этим же постановлением устанавливалось единое командование над семью армиями Второго стратегического эшелона. Командующим «армиями второй линии» был назначен первый заместитель наркома обороны Маршал Советского Союза С.М. Буденный, членом военного совета — член Политбюро Г.М. Маленков, начальником штаба — генерал-адъютант наркома обороны генерал-майор А.П. Покровский. Штаб — в Брянске.

В этом же постановлении говорилось: «Поручить нач. Генштаба т. Жукову общее руководство Юго-Западным и Южным фронтами, с выездом на место. Поручить т. Мерецкову общее руководство Северным фронтом, с выездом на место».

Постановление Политбюро от руки писал лично Маленков. Жуков находился в кабинете Сталина и доводил содержание документа до всех исполнителей, в части их касающейся. Выезд политических и военных лидеров первой величины к западным границам был решен не 22 июня после германского нападения, а 21 июня, до нападения.

Мерецков немедленно отбыл в Ленинград, Покровский — в Брянск, а Маленкова, Буденного и Жукова задержал Сталин. 21 июня Жуков уже отдавал приказы об исполнении решения Политбюро и сам готовился его исполнять. Поэтому Сталину незачем было «приблизительно в 13 часов 22 июня» звонить Жукову и второй раз сообщать решение Политбюро. Жуков давно об этом решении знал, и Сталин знал, что Жуков знает.

Жуков подозрительно точен: приблизительно в 13 часов... минут через 40 был в воздухе...

Короче, в 14.00 Жуков (по его рассказу) уже летел. Зачем нам сообщают эти подробности? Не все ли равно, в 10 часов позвонил Сталин, в 12 или в 15? Велика ли разница — через 40 минут стратег был в воздухе или через пару часов?

Удивляет тут вот что. Директива No 3, которая, как пишет Жуков, «предусматривает переход наших войск к контрнаступательным действиям с задачей разгрома противника на главнейших направлениях, притом с выходом на территорию противника», — это документ величайшей важности. К исходу 22 июня 1941 года верховное руководство Советского Союза, оправившись от первого потрясения, отдало командующим войсками фронтов первый конкретный приказ: что кому надлежит делать. В своих мемуарах начальник Генерального штаба Жуков вспомнил, что ничего не ел целый день. Он вспомнил про добрых летчиков, про крепкий чай и бутерброды, но забыл привести текст самого важного документа войны.

Из рассказа Жукова мы только узнаем, что:

а) Директиву No 3 он не писал;

б) он ее не читал;

в) Директива No 3 была невыполнимой, т.е. глупой и преступной;

г) он сомневался в разумности Директивы No 3, он предлагал разобраться в обстановке, а уж после того отдавать приказы;

д) решения направить Директиву No 3 в войска он не принимал, все было решено без него, в его отсутствие;

е) подпись стратега появилась под Директивой No 3 не по его воле, а потому, что так приказал Сталин, потому, что дело все равно было уже решенным.