Виктор Суворов - Беру свои слова обратно

Великий стратег яростно и самоотверженно боролся с культом личности Сталина... и раздувал свой собственный. В той же речи на пленуме ЦК, «преодолев боязнь обнажения фактов», Жуков рассказал о том, как глупо Сталин руководил войной: «Вместо того чтобы немедля организовать руководящую группу Верховного командования для управления войсками, Сталиным было приказано: начальника Генерального штаба на второй день войны отправить на Украину, в район Тернополя для помощи командующему Юго-Западным фронтом» (Там же. С. 141).

Вот оно! Не в первый день войны Сталин отправил Жукова в Тернополь, а во второй! Тогда все сходится. Тогда можно было, прилетев утром в Киев, к вечеру 23 июня попасть в Тернополь.

В 1956 году, не подумав, Жуков «обнажил факты, мешающие ликвидации культа личности»... Потом спохватился: если Сталин приказал ему ехать в Тернополь 23 июня, то кто же вместе со Сталиным несет ответственность за безумные директивы первого дня войны?

Чтобы вывернуться и уйти от ответственности за 22 июня, Жукову потребовалась новая, «более правдивая версия» событий и фантастическая поездка в Тернополь не на второй, а уже на первый день войны. Он вдруг опомнился: ах да! Правильно! Не 23 июня Сталин услал меня в Тернополь, а 22-го! Да, да, припоминаю! Около 13.00 позвонил и отправил меня на Юго-Западный фронт. Я-то упирался: а кто же Генеральным штабом управлять будет? А он мне с раздражением: а ну скорее лети! Мы тут сами справимся!

Под преступной самоубийственной Директивой No 3, которая являлась не чем иным, как смертным приговором Красной Армии и Советскому Союзу, нет подписи Сталина.

Зато есть подпись Жукова.

Потому великий стратег, сгубивший Советский Союз и неисчислимые миллионы его жителей, изворачивается, как змей на сковородке. Ему надо уйти от ответственности за гибель страны и десятков миллионов людей, которых он подставил под гитлеровский топор. Вот потому он в «самой правдивой книге» вспоминает, что целый день (аж до 2 часов дня) ничего не ел. Если бы в правительственном самолете не оказалось бутербродов, то совсем отощал бы. Рассказ про бутерброды нужен для того, чтобы заполнить пустоту, чтобы в мемуарах не вспоминать лишний раз про Директиву No 3 и не публиковать ее текст.

Вот зачем выдуман разговор со Сталиным «приблизительно в 13.00 22 июня» и взлет через 40 минут.

Сталин, оказывается, гнал Жукова из Москвы. Сталин якобы с некоторым раздражением приказывал: езжай скорее, без тебя обойдемся!

Вот зачем выдумана фантастическая, невероятная поездка до Тернополя: меня, великого, в Москве не было! Не я директиву сочинял! Они без меня обошлись! Это Сталин приказал мою подпись поставить! А я в то время в Тернополь галопом скакал! А я протестовал! А я не соглашался! Но дело было уже решенное! Без меня! Моя подпись ничего не меняла!

Но стратег не подумал о том, что рукописи не горят.

Жуков рассказывает, что 22 июня Сталин был ужасно растерян и не знал, что надо делать. А сам Жуков, понятно, был целеустремлен и собран. Однако почему-то первую задачу командованию ВВС Жуков поставил во второй половине дня. Из-за этого большая часть советской авиации в первой половине дня в боях не участвовала. А когда Жуков наконец пришел в себя и командованию ВВС задачу поставил, советский фронт уже рухнул, германские танки прорвались далеко вперед, теперь уцелевшую авиацию надо было срочно перебазировать на тыловые неподготовленные аэродромы, где не было ни боеприпасов, ни топлива, ни охраны, ни зенитного прикрытия, ни штабов, ни технического персонала. Самолеты улетели на восток, а технический персонал, штабы, средства связи остались на приграничных аэродромах. И попали в лапы Гудериана, Манштейна, Клейста, Буша, Гота. А советская авиация снова в своем большинстве воевать не могла. Пойди повоюй без патронов, без снарядов, без бомб, без штабов и технарей. Все это уравняло силы небольших германских ВВС и гигантской советской авиационной мощи.

Боевая задача, которую Жуков поставил командованию ВВС во второй половине дня, — это еще одно доказательство того, что весь день 22 июня он находился в Москве. Не мог же он ударять «автопробегом по бездорожью и разгильдяйству» и одновременно рассылать приказы подчиненным. Не было тогда таких средств связи. И из самолета не мог он управлять действиями ВВС. С борта можно было передать сообщение, да только не совершенно секретную директиву на боевые действия всей советской авиации. Да Жуков и не вспоминает о том, что с борта самолета слал директивы и руководил действиями всей авиации.

Он только про бутерброды вспомнил.

По рассказу Жукова, 22 июня где-то в районе 14.00 он уже точно летел. А вот «Журнал записи лиц, принятых И.В. Сталиным» фиксирует присутствие Жукова в сталинском кабинете 22 июня 1941 года с 5.45 до 8.30 и с 14.00 до 16.00.

Если Сталин и звонил Жукову 22 июня в 13.00, то не затем, чтобы с раздражением в голосе услать из Москвы, а затем, чтобы потребовать в свой кабинет, где и была Жуковым написана директива, сгубившая Красную Армию.

И не только записи сталинских секретарей уличают Жукова в элементарном передергивании. Стратег сам проговаривался, причем многократно. Он передает слова Сталина 22 июня: «Политбюро решило послать вас на Юго-Западный фронт в качестве представителя Ставки Главного Командования».

Это написано на с. 268 тринадцатого издания.

А на с. 312 той же книги тот же Жуков сообщает, что «Ставка Главного Командования была создана 23 июня 1941 года».

Как могли члены Политбюро 22 июня назначить Жукова представителем Ставки Главного Командования, если никакой Ставки Главного Командования еще не существовало?

Из этого следует, что Сталин не мог отправить Жукова в Тернополь 22 июня. А из этого, в свою очередь, следует, что 22 июня Жуков находился в Москве и потому несет полную ответственность за безумный поток директив, который извергался из московских кабинетов на генералов, офицеров и солдат Красной Армии.

Отчего же из «самой правдивой книги о войне» мы узнаем о фантастической поездке? Отчего в мемуарах честнейшего полководца содержится то, чего не могло быть?

Для ответа на эти вопросы мы должны прочитать Директиву No 3, которую командующие войсками фронтов получили к исходу дня 22 июня 1941 года, которую Жуков подписал, как он говорит, не глядя, но которую забыл опубликовать в своей книге.

Вот она:

"1. Противник, нанеся удары из сувалкинского выступа на Олита и из района Замостье на фронте Владимир-Волынский, Радзехов, вспомогательные удары в направлениях Тильзит, Шауляй и Седлец, Волковыск, в течение 22.6, понеся большие потери, достиг небольших успехов на указанных направлениях.