Руслан Скрынников - Россия накануне смутного времени

Анализ ранних документальных источников следует дополнить исследованием более поздних источников о закрепощении крестьян, среди которых наиболее важное значение имеет летописное свидетельство, сохранившееся в составе так называемой Вельской летописи XVII в. [561] Корецкий В. И. Новое о крестьянском закрепощении и восстании Болотникова. — Вопросы истории, 1971, № 5. Опубликованная В. И. Корецким летопись из Уваровского собрания (ГИМ, ОР, Уваровское собр., № 569) была впервые выявлена А. Н. Насоновым ( Насонов А. Н . Летописные памятники хранилищ Москвы. — Проблемы источниковедения, т. IV. М., 1955, с. 264). Летописная статья об отмене Юрьева дня не имеет аналогий в летописном материале XVI–XVII вв., но вопрос о степени ее достоверности невозможно решить без тщательного анализа источника в целом. Необходимая же источниковедческая работа еще не проведена в полном объеме.

Прежде всего попытаемся сопоставить Вельский летописец с исторической справкой о ходе закрепощения крестьян, включенной в текст известного Уложения царя Василия Шуйского 1607 г. [562] Список Уложения о крестьянах царя Василия Шуйского 1607 г., изданный И. И. Смирновым ( Смирнов И. И. Новый список Уложения 9 марта 1607 г. — Исторический архив, 1949, т. IV), является, как доказал С. Н. Валк, текстом отрывка четвертой редакции «Собрания законов», подготовленного В. Н. Татищевым ( Валк С. Н. О составе рукописей седьмого тома В. Н. Татищева. — История Российская, т. VII. Л., 1968, с. 45). Несмотря на то что Уложение 1607 г. сохранилось в пересказе В. Н. Татищева, его достоверность в целом не вызывает сомнений ( Веселовский С. Б. Из истории закрепощения крестьян…; Греков Б. Д. Крестьяне на Руси, кн. 2; Чаев Н. С . К вопросу о сыске и прикреплении крестьян в Московском государстве в конце XVI в. — Исторические записки, 1904, т. 6).

УЛОЖЕНИЕ 1607 г.

«… при царе Иоанне Васильевиче… крестьяне выход имели вольный, а царь Федор Иоаннович… выход крестьяном заказал…» [563] Указы Судебнику в дополнение (редакция начала 1750 г.), ст. 172. — Татищев В. Н. История Российская. Л., 1968, т. VII, с. 373.

ВЕЛЬСКИЙ ЛЕТОПИСЕЦ 30-х годов XVII в.

«О апришнине. Того же года (7110) на зиму царь Борис Федорович… нарушил заклятье блаженные памяти царя Ивана Васильевича всеа Русии и дал христианом волю, выход между служилых людей» [564] Корецкий В. И. Новое о крестьянском закрепощении…, с. 142. .

Перед нами две версии. Согласно первой, выход запретил царь Федор, по другой — Иван Грозный. Какую из них можно признать достоверной?

Сопоставление Вельского летописца с Уложением 1607 г. говорит не в пользу летописца. Вельский летописец появился по крайней мере на четверть столетия позже, чем Уложение. Следовательно, не менее половины века отделяли время составления летописной статьи от предполагаемого времени установления заповедных лет.

Об авторе Вельской летописи достоверно ничего не известно. Предположительно он жил в районе г. Белой и был связан со служилыми людьми западных уездов [565] Там же, с. 138. Составитель Бельского летописца снабдил повествование об указе Годунова 1601 г. странным заголовком — «О апришнине». Эта деталь показывает, сколь смутно представлял себе автор летописца события полувековой давности. . Заметка о «заклятье» царя Ивана носит литературный характер. В ней нет и намека на то, что ее автор использовал какие-нибудь документы о крестьянском закрепощении. В Уложении же 1607 г. содержится прямое указание на то, что его текст был составлен на основании «доклада Поместной избы бояр и диаков». Значит, Уложение возникло в стенах того самого приказа, который подготавливал и хранил все законы по крестьянскому вопросу. В компетентности авторов Уложения едва ли можно усомниться.

Уложение, составленное в разгар Крестьянской войны, было призвано убедить всех в незаконности возобновления крестьянских выходов при царе Борисе в 1601–1602 гг. и в необходимости полного запрета крестьянских переходов. Оно окончательно отменило Юрьев день и удлинило сроки сыска беглых крестьян до 15 лет. В этих условиях Поместный приказ, разумеется, использовал бы любую возможность, чтобы подкрепить собственные меры авторитетом «блаженной памяти» царя Ивана Васильевича. Но у поместных дьяков не было оснований сослаться на законодательство Грозного, и они должны были признать, что выход крестьянам «заказал» царь Федор «по наговору Бориса Годунова». Историческое введение мало согласовалось с нижеследующими статьями Уложения. Отмеченное противоречие свидетельствует о том, что новый царь Василий Шуйский пытался разом и отмежеваться от непопулярной политики Бориса Годунова, и одновременно завершить его начинание.

Противоречивая версия Уложения уступает место простой схеме в Вельской летописи: царь Иван запретил выход, а Борис нарушил его «заклятье». Схема проста, но слишком тенденциозна по своему характеру. Поэтому приходится взять под сомнение позднюю летописную заметку и признать достоверность справки Поместного приказа 1607 г., утверждавшей, что при жизни Ивана IV крестьяне «выход имели вольный». Таким образом, и поздние источники о закрепощении опровергают гипотезу, согласно которой Юрьев день был отменен специальным указом Грозного в начале 80-х годов.

Первые точные и неопровержимые сведения о заповедных годах относятся не к началу, а ко второй половине 80-х годов, когда были составлены одна «отдельная» и восемь обыскных поместных грамот Едровского стана Деревской пятины. Чтобы уяснить значение и ценность этих видов документации, надо четко представить себе порядок новгородского делопроизводства. Исходным моментом любого дела о землях и крестьянах служила указная грамота московского Поместного приказа, составленная на основании иска помещика. Руководствуясь указной грамотой, дьяки Новгородской съезжей избы составляли наказ в пятину для проведения обыска, отписки или «отдела» поместья и т. д. После доставки обыскных, «отдельных» и прочих книг в Новгород дьяки принимали окончательное решение и выдавали новым владельцам послушные и ввозные грамоты.

Если указные, ввозные и послушные грамоты имели значение основной документации, заверенной компетентными властями, то обыски, «отделы» и прочие грамоты рассматривались как промежуточная делопроизводственная документация. Обыскные книги относились к разряду документов осведомительного характера. Они фиксировали затребованные судом свидетельские показания. Составляли их местные власти с участием духовенства. «Отдельные» книги оформлялись тем же способом, что и обыскные. «Отдел» поместий фактически (а часто и формально) был связан с проведением обыска наличного состава поместья и его населения. Этим объясняется, во-первых, присутствие при «отделе» тех же свидетелей (местных попов, старост, добрых волостных людей), которые участвовали в обыске, и, во-вторых, включение в «отдельные» книги ряда сведений обыскного характера. «Отдельные» книги не были актами удостоверительного характера в строгом смысле слова. «Отделы» служили новгородским дьякам документом, на основании которого они выписывали (при согласии истца) послушную и ввозную грамоту, закреплявшую права помещика на землю и крестьян [566] Корецкий В. И. Новгородские дела 90-х годов XVI в. со ссылками на неизвестные указы царя Федора Ивановича о крестьянах. — АЕ за 1966 г. М., 1968 (далее — Новгородские дела 90-х годов), с. 325. .