Роман Ключник - Лекции Президентам по Истории Философии и Религии

На самом деле интерес к вышеперечисленному у Розанова проявился не в сорокалетнем возрасте, а по его признанию гораздо раньше — «отроду», — Розанов:

«Отроду я никогда не любил читать Евангелие. Не влекло. Напротив, Ветхим Заветом я не мог насытиться…»,

«Я вам дам совет изучить хоть поверхностно, еврейское учение именуемое: Талмуд, и тогда узнаете еврея, всего, как он есть, в действительности… Узнав это, и узнаешь сразу всю жизнь еврея с самой колыбели до могилы»,

«Только болваны — всемирные историки не догадываются, что без «жидка» гаснет всемирная история».

Розанов писал Гершензону — «Что касается евреев, то, не думая ничего о немцах, французах и англичанах, питая почти гадливость к «полячишкам», я как-то и почему-то «жида в пейсах» и физиологически (почти половым образом — Роз.) и художественно люблю и, втайне в обществе всегда за ними подглядываю и любуюсь… Мне все евреи и еврейки инстинктивно милы».

Понятие Родины, русских, патриотизма у Розанова то же было своеобразным. Розанов:

«У нас нет совсем мечты своей родины. И на голом месте выросла космополитическая мечтательность. У греков есть она. Была у римлян. У евреев есть. У французов — «chere France», у англичан — «Старая Англия». У немцев — «наш старый Фриц». Только у прошедшего русскую гимназию и университет — «проклятая Россия», «Чувство Родины должно быть великим горячим молчанием».

Александр Николюкин: «Молодой Розанов мучительно искал своё призвание. Как-то ещё до поступления в гимназию, открыв какую-то книжку у брата, он прочёл, что «в Индии были две великие поэмы: Магабарата и Рамайана. Он долго стоял («трясясь») перед открытой книжкой со слезами в душе:

«Ничего в России нет, — нет вот такой Рамайаны и Магабараты… Ничего нет… Бездарный, слабый народ. Не великий духовно и умственно».

Соответственно, естественно выглядит у Розанова и критика славянофильства в работе под характерным названием — «Поминки по славянофильстве и славянофилах» (1904 г.) —

«Всё вообще славянофильство похоже на прекрасно сервированный стол, но в котором забыли посолить кушанья. И они все, от одной этой ошибки повара, получили удивительно сходный, однообразный и утомительный вкус; попробовать ещё — ничего, но есть по-настоящему — невозможно. Таковы их стихи, рассуждения, пафос, негодование».

Фактически перед первой русской революцией Розанов занимался пропагандой иудаизма — в журнале «Новый путь». С 1903 года Розанов печатает серию статей под названием «Юдаизм».

При этом Розанов прекрасно осознавал действительность, ситуацию в России, понимал к чему это может привести, но поступал сугубо меркантильно, коньюктурно, научился «самосохраняться».

А. Николюкин: «Глядя на русскую предреволюционную действительность более реалистически, Розанов не видел каких-либо условий для воскрешения Хомякова. В самом деле, вопрошает он, как что-либо «из Хомякова» стало бы принимать общество, «испивши из чаши Карла Маркса»? «Шёл или начинался процесс «политического бешенства»… Нам и Пушкина не надо, потому что он «не ведёт нас на баррикады».

Бурные события 1901–1905 гг. Розанов воспринял восторженно, его друг Андрей Белый в 1906 г. цитирует Розанова: ««Явились как будто безбожники, а работают как ангелы, посланные Богом», — удивляется Розанов, и как всегда не доказывает отвлечённо правоты своего удивления, а зарисовывает недавнее прошлое в художественных картинах: вот митинг, Дума, Родичев, вот кадеты, а вот трудовики…».

К кадетам у Розанова были особые отношения: «Я согласен, что кадеты почти революционеры: но — с культурой, за которую держаться…».

После убийства Плеве — пропагандирующий иудаизм Розанов в лучших традициях «марксистов» издал в Париже произведение под кощунственным названием — «Когда начальство ушло».

«Сгорели в пожаре Феникса отечества религия, быт, социальные связи, сословия, философия, поэзия. Человек наг опять. Но чего мы не можем оспорить, что бессильны оспаривать все стороны, — это — что он добр, благ, прекрасен» — несло Розанова, а второй такой же «интеллигент» — Андрей Белый после вышеприведённой цитаты Розанова с восхищением восклицал —» Это ли не оправдание революции?».

Через 13 лет Розанов не раз вспомнит эту свою глупость…

Молодой Н. А. Бердяев в 1907 г. дал точную оценку Розанову — «Хвалёный «мир» Розанова есть кладбище, в нём всё отравлено трупным ядом…

Розанов, сотрудник, «Русских вестника» и» Московских ведомостей», начинает флиртовать со стихией революции… Но политическая неосведомлённость, я бы сказал, почти малограмотность мешает Розанову разобраться в существующих политических течениях…».

Да и в христианстве Розанов никак не мог разобраться — «Он в сущности всегда любил православие без Христа», — отмечал этот парадокс Бердяев.

Хотя Розанов прекрасно понимал шумливых демократов, они же и — террористы, революционеры — «Все они — сладкие, демократичные. И безжалостные» — отмечал он. Прекрасно Розанов понимал и их главное оружие — «Печать — это пулемёт, из которого стреляет идиотический унтер».

Розанов о газетах — «Печатная водка. Проклятая водка. Пришли сто гадов и нагадили у меня в мозгу».

«Образовался рынок. Рынок книг, газет, литературы. И стали писать для рынка. Никто не выражает более свою душу. Никто более не говорит о душе. На этом и погибло всё».

Розанов всё это понимал и писал, своё… вплоть до 1909 года.

Зинаида Гиппиус в те времена умудрилась быть не только флагманом еврейской культуры в России, но и русской. Она была от статей Розанова в восторге, они все печатались и приносили Розанову солидные барыши. И он был любимцем её Религиозно-Философского общества.

На этом поприще Розанов достиг небывалой славы и похвалы — даже нарисовали его портрет, — Николюкин: «Превосходным памятником этого увлечения Розановым, говорит, А. Бенуа, остаётся портрет, рисованный пастелью Львом Бакстом, находящийся ныне в Третьяковской галерее.

Увлечение же это имело в данном случае ещё то специальное основание, что Лёвушка, будучи убеждённым евреем, особенно ценил в Розанове его культ еврейства».

Розанов на стороне евреев участвовал даже в некой мировой дискуссии, — в своей работе «Около церковных стен» — он выступил в защиту евреев против Иоанна Златоуста и его работы «Против евреев».

1909 год входил в период, который в учебниках советской эпохи называли периодом разгула реакционных сил. Часть революционеров-террористов была в тюрьмах и каторгах, другая их часть сбежала за границу. Казалось бы в России наступила долгожданная тишина и стабильность, о которой так мечтал Столыпин. Как раз в этом году Столыпин, используя Конституцию, — на 4 дня распустил Государственный Совет, который мешал ему провести нужный для его реформ закон.