Роман Ключник - Лекции Президентам по Истории Философии и Религии

Но на самом деле в этот период шла упорная идеологическая борьба. И Розанов самым активным образом в ней участвовал на стороне «прогрессивных сил» Зинаиды Гиппиус.

Работа Розанова написанная им в 1909 году «О Песни Песней» — это восторженный гимн еврейской нации. Именно с этого года Розанов обрушился с критикой на русскую православную церковь в статье — «Русская церковь», в книгах: «В тёмных религиозных лучах», «Тёмный лик», «Люди лунного света».

При этом Розанов пришёл к этой критике не в результате какого-то глубинного аналитического поиска, как это произошло у Ницше, Толстого и Флоренского, а по его любимой линии противопоставления — что лучше: юдаизм или христианство. Эти работы естественно нравились «прогрессивным» сторонникам революций — Максим Горький писал М.О.Гершензону:

«Особенно теплеет, когда В. Розанов в последних своих книгах: «Тёмный лик», «Люди лунного света», «Русская церковь» — убедительнейше доказывает, что наше христианство — нехорошо и душевредно».

Соответственно, как отмечает А. Николюкин — христианский брак по Розанову — это «голое и безлюбовное размножение», производство «духовных чад Церкви».

Вполне закономерно, что в своей оголтелой критике христианства Розанов не мог не налететь на такого видного специалиста в этом вопросе как Мережковский, — Розанов:

«Мережковский, расшевеливая литературной палочкой, огоньки в сердцах людей, — творит тоже дело Злого духа, без малейшего понимания христианства», «Это — Достоевский блестел, а — Мережковский около него лепился…» и т. д.

«Открыв или перелистав его книги, можно прийти в смятение, в ужас, даже — в негодование. «Бог, Бог, Бог, Христос, Христос, Христос», — положительно нет страницы без этих Имён, именно Имён, не с большой, а с огромной буквы написанных — такой огромной…»

После подобных высказываний Розанову трудно, конечно, было сохранить хорошие отношения не только с Мережковским, но и с Гиппиус. Произошёл разрыв. Пробежала первая трещина в отношениях Розанова с еврейским сообществом, мудрые представители которого никогда не приветствовали такую оголтелую критику христианства, так как, исторически и идеологически христианство было ответвлением от юдаизма, еврейское дитя, хотя многие считали его ошибочным, сектантским.

Мережковский в письме дочери Розанова, уже после смерти Розанова, писал —

«Вы, вероятно, знаете, что между нами были глубокие и сложные отношения. Он знал, что я его люблю… И вместе с тем, между нами лежал тот меч… Всю свою огромную гениальную силу В.В. употребил на борьбу с Христом, Чей Лик казался ему «тёмным» и Кого он считал «Сыном Десницы», т. е. Злого Духа».

Здесь уместно процитировать оценку Леонида Андреева об опубликованных Розановым письмах между ним и М. Горьким — «Относительно Розанова — да, я удивился, когда прочёл его хвастовство твоими письмами, хотя думаю, что хвастался этот мерзавец пощёчинами.

Бывают такие шелудивые и безнадёжно погибшие в скотстве собаки, в которых даже камнем бросить противно, жалко чистого камня».

Зарвавшийся Розанов позволял в адрес Мережковского самые хамские выпады — ««Идейно» там вы можете говорить что угодно, а как вас положить в одну постель с» курсисткой» — вы пхнёте её ногой. Всё этим и решается. А с» попадьею» если также, то вы вцепитесь её в косу и станете с ней кричать о своих любимых темах, и, прокричав до 4-х утра, все-таки в конце концов совокупитесь с нею в 4 часа, если только вообще можете совокупляться (в чём я сомневаюсь — Роз.). В этом всё дело, мой милый, — «с кем можешь совокупляться». А разговоры — просто глупости…».

Вторая трещина возникла на самом пике юдофильства и критики христианства как логическое продолжение по причине поведения его друзей-евреев и в результате наблюдательности Розанова:

«…Как зачавкали губами и идеалист Борух, и такая милая Ревека Ю-на, друг нашего дома, когда прочли «Тёмный лик», «Они думали что я не вижу, но я хоть и «сплю вечно», а подглядел…

А Ревека проговорила у Шуры в комнате: «Н-н-н да… Я прочла «Тёмный лик». И такое счастье опять на губах, точно она скушала что-то сладкое. Таких физиологических вещиц надо увидеть, чтобы понять то, чему мы не хотим верить в книгах, в истории, в сказаниях. Действительно, есть какая-то ненависть между Ним (Иисусом Христом) и еврейством. И когда думаешь об этом — становиться страшно. И понимаешь нуменальное, а не феноменальное: «распни Его»,

«Тут я сказал себе: «Назад! Страшись!».

На почве критики христианства Розанов встретился с православным священником и прекрасным философом Павлом Флоренским. И как это иногда бывает — горячий и убеждённый в своей правоте Розанов налетел как волна… на скалу… — и разбился. Через некоторое время Флоренский стал его другом, авторитетом. Они вместе с Булгаковым принимали активное участие в деятельности «Общества ищущих христианского просвещения».

«Какой был юдофил. А вот — дружба с Ф…», — переживала сильно Гиппиус, — «Забыл своё влюблённое притягивание к евреям под влиянием Ф.». Но Флоренский был только третьей трещиной, но до самой последней секунды жизни Розанова.

Четвёртая трещина между Розановым и обожаемым им еврейским сообществом пробежала, когда Розанов в конце 1911 года активно встал в защиту еврейского сообщества в дискуссии по нашумевшему делу Бейлиса, якобы ритуально убившего православного мальчика.

Слухи о подобных ритуалах ходили давно и ими пугали в деревнях детей вплоть до середины XX столетия. Не будем здесь глубоко искать истину, хотя в истории человечества у многих народов были очень жестокие ритуальные обряды. И Розанов взялся за глубокое изучение темы. На это ушло у него три года, книга была издана в 1914 г. При этом одна часть книги писалась им до 1913 г., а вторая после сентября 1913 г., и обе эти части по симпатии-антипатии к евреям были разные.

Василий Розанов в своей работе «Обонятельное и осязательное отношение евреев к крови» попытался раскрыть религиозную тайну евреев связанную с кровью через анализ Священных еврейских книг, расшифровки сефиротов и терафимов. И всё это объяснил на примере 13 уколов нанесённых жертвенному мальчику Андрею Ющинскому в виде загадочной (но не для Розанова) пентаграммы.

По делу Бейлиса Розанов по сути признал факт ритуального убийства, но пытался оправдать евреев обосновывая это на глубинных религиозных отношениях евреев к крови.

Журналист и писатель Владимир Крымов о Розанове — «…будучи уверен, что какие-то секты ортодоксальных евреев употребляют христианскую кровь, он это отнюдь не осуждает, он этим тайно восхищается».

Понятно, что этим Розанов сделал для евреев медвежью услугу и только навредил евреям, которые отнеслись к нему после этого как к опасному дураку — Гиппиус: