Роман Ключник - Лекции Президентам по Истории Философии и Религии

Княгиня Васильчикова отмечает ещё один рапорт: «Оказывается, десять дней перед этим (16–17 февраля) Премьер получил полицейский рапорт со стенографическим отчётом заседания революционного комитета, состоявшего из 11 лиц, включая Керенского, Чхеидзе, Соколова и др.», которые запланировали «пропаганду на почве недостатка продовольствия и мятеж в запасном гарнизоне». С этой ситуацией с хлебом разбирался и профессор Фроянов:

«Теперь о 900 млн. пудов избыточного хлеба в России в 1916 г. Если не представлять истинной картины, то данный факт действительно может воодушевить: два года войны, 15 млн. тружеников, взятых из деревни на фронт, а в стране хлеба — завались. Не понятно только, почему к лету 1916 г. в 34 губерниях страны действовала карточная система на хлеб и другие продукты питания, а ещё в 11 губерниях к ней готовились…

Потребность Петрограда и Москвы в хлебе удовлетворялась на 25 % (саботаж!). С другой стороны, так называемые «излишки» образовались отнюдь не естественным порядком как следствие с/х производства, а в немалой мере искусственно, за счёт припрятывания хлеба спекулятивными элементами на протяжении нескольких лет».

(Тот же самый финт спекулянты хлеба пытались провернуть в 1927 году, когда нависла угроза войны СССР с Англией, когда цены на хлеб выросли в несколько раз, несмотря на хороший урожай).

«В итоге, — отмечает Фроянов, — Февральская революция в Петрограде началась с грозного требования: «Хлеба!». На самом деле первое резкое повышение цен на продовольствие произошло 18 февраля. И пошла цепная реакция:

20–21 февраля забастовка рабочих Путиловского завода по поводу поднятия зарплаты соразмерно поднятию цен на продовольствие,

21 февраля жёны рабочих ворвались в булочные и их разграбили,

22 февраля были уволены 40 тысяч рабочих. Они создали в свою защиту стачечный комитет и обратились ко всем рабочим Петербурга за поддержкой (активизировался первый «джин» революции).

23 февраля жёны рабочих устроили демонстрацию, а рабочие начали всеобщую стачку. Начался грабёж продовольственных магазинов. Полиция для наведения порядка эффективных мер не принимала.

«Кто-то должен был пустить слухи о нехватке хлеба (хотя хлеб имелся); кто-то должен был спровоцировать нереальное требование рабочих о повышении зарплаты на 50 % (оно было отвергнуто, что и вызвало забастовку); кто-то должен был выдавать бастующим деньги на жизнь и выбросить именно те лозунги, о которых один из рабочих мрачно сказал: «Они хотят мира с немцами, хлеба и равноправия евреев» (по Г. М. Каткову). Очень символично также, что революция началась с женских демонстраций 23 февраля/8 марта — на этот день в 1917 г. пришёлся иудейский карнавальный праздник мести «антисемитам» Пурим» — отметил в своём исследовании М. Назаров.

Здесь стоит обратить внимание на важный момент — стачечный комитет был организован самыми разгневанными рабочими без участия большевиков. Ибо затем советские историки с невероятным усилием будут притягивать эти февральские события в заслугу гениальной организаторской работы большевиков. В это время в Петербурге было всего три рядовых большевика — Александров, Шапошников и молодой Молотов, которые без инструкций из-за границы ничего не смели делать, а, бесспорно — как увидим дальше, Ленин до 2 марта совершенно не знал о происходящем в России.

Единственное, что сделали большевики в начале 1917 г. — это плановое проведение небольшого митинга и демонстрации рабочих 9 января — в честь годовщины «кровавого воскресенья», эту акцию они готовили за немецкие деньги (Парвуса) с осени 1916 года.

Какие ж загадочные силы подогревали «массы» и подсказывали им в эти февральские дни? Живший в этот период в Петербурге С. Н. Булгаков описал их так: «появились сразу зловещие длинноволосые типы с револьверами в руках…». То есть это не в рабочих кепках с красными бантами. Это были бундовцы, которых советские идеологи именовали почему-то эсерами, и члены масонских организаций.

А. Солженицын в своём исследовании отметил, что Охранное отделение в своём рапорте в начале 1917 г. отметило «еврейские группы» «переполнившие ныне столицу и ведущие беспартийную, но резко враждебную власти политику».

По свидетельству меньшевика Н.Вольского — известная масонка Екатерина Кускова признавалась: «Движение было огромным. Мы всюду имели своих… Ко времени Февральской революции вся Россия была покрыта сетью лож…». Не менее известный масон Н. В. Некрасов также объяснял это:

«В момент начала февральской революции всем масонам был дан приказ немедленно встать в ряды защитников нового правительства, сперва Временного комитета Государственной Думы, а затем Временного правительства. Во всех переговорах об организации власти масоны играли закулисную, но видную роль».

Далее события в Петербурге развивались стремительно. 25 февраля брошенные на разгон рабочих казаки побратались. Все вдруг поняли, что царь уже не правит страной.

У памятника Александру Третьему, когда проходил многотысячный митинг — отряд конной полиции начал расстрел толпы. Видимо рассчитывали, что испугаются и разбегутся. Толпа и разбежалась… И стала вооружаться, пока прутьями и палками.

Керенский: «С колоколен и крыш домов полицейские обстреливали из пулемётов движущиеся толпы… Я лично знаю два дома, на которых были установлены пулемёты: на набережной Мойки и на Сергеевской улице».

Далее проследим события по «свидетельским показаниям» из дневников Керенского, С. М. Дубнова — далее для краткости — С. М. Д. и княгини Лидии Леонидовны Васильчиковой — далее — Л. Л. В.

(С. М. Д.) «25 февраля. Уже третий день на улицах Петербурга «голодный бунт«…Движение стихийное, слепое, во что оно выльется?..

26 февраля… Надвигается какая-то революция, но впереди идёт брюхо голодное, вопиющее, а головы не видно», — такое впечатление, что в самом начале этой революционной авантюры Дубнов не участвовал.

«Толпы бродили по улице и устраивали митинги на площадях… Гучков был прав, когда говорил, что у толпы пока не было вождя, и что она была настроена совершенно мирно», — Л. Л. В.

Итак, одного «Джина» выпустили, но он был ещё не управляем, не направляем.

Всё это продолжалось четыре дня — пока не присоединились солдаты.

26 февраля батальон Павловского полка, посланный разогнать толпу, после убийства своего офицера перешёл к восставшим, вернее к недовольным. Теперь почувствовав реальную силу восставшие повели агрессивно — «…начали ловить и водить переодетых городовых и околоточных с диким и гнусным криком» — описывал С. Н. Булгаков.

В этот же вечер председатель Государственной Думы Родзянко предложил Николаю II назначить «кабинет доверия».