Роман Ключник - Лекции Президентам по Истории Философии и Религии

Керенский, когда задним числом понял — какую глупость он совершил, отдав легко половину власти наглецу Нахамкесу (а ведь мог просто прогнать авантюриста) оправдывался:

«Помимо того, что Совет добился восстановления дисциплины не только на заводах, но и в военных казармах, он внёс огромный вклад в организацию регулярного снабжения Петрограда продовольствием, а также сыграл в высшей степени плодотворную роль в подготовке преобразований реформ во всех сферах. Его представители также предприняли попытки, не всегда правда, успешные, восстановить нормальные отношения между солдатами и офицерами».

То есть фактически организационной и хозяйственной работой в государстве занялся Совет во главе Нахамкесом и Чхеидзе, а чем занялся Керенский с думцами мы уже видели.

Кстати, ни один исследователь истории ещё не объяснил — каким это чудным образом после марта 1917 г. в столице появилось достаточное количество продовольствия…

Думцы продолжали заниматься уничтожением старой власти. 28 февраля Дума собралась и призвала к созданию Временного Комитета с неограниченными полномочиями.

28 февраля царь выехал из Питера в Царское село, но Временный комитет уже захватил ж/д станции и закрыл для проезда царского поезда станцию Дно. Царь повернул и поехал в ставку в Могилёв.

Но когда его поезд доехал до Пскова к царю приехали члены Думы Шульгин и Гучков, чтобы предложить отречься от престола. С царём на тему отречения утром 2 марта 1917 года переговорил генерал Алексеев и Главнокомандующий Северным фронтом генерал Рузский.

Они пытались объяснить Николаю II, что план Алексеева-Родзянко единственно возможный, — он должен отречься от власти и передать цесаревичу Алексею, а до его совершеннолетия регентом необходимо назначить великого князя Михаила Алексеевича.

«Большинство генералов Ставки приветствовало отречение, нацепив красные банты… Великий Князь Кирилл Владимирович также нарушил присягу и 1 марта 1917 г. ещё до отречения Царя и как средство давления на него! — снял свою воинскую часть с охраны Царской семьи, под красным флагом явился в Государственную Думу, предоставил этому штабу масонской революции своих гвардейцев для охраны арестованных царских министров и выпустил призыв к другим войскам «присоединиться к новому правительству«…

Государя предали и многие другие члены династии. Дядя Царя, Великий Князь Николай Николаевич знал о заговоре, но е воспрепятствовал этому и поддержал Временное правительство… О «всемерной поддержке Временного правительства заявили также великие князья Борис Владимирович, Николай Михайлович, Александр Михайлович…

Уже 2 марта члены Синода «признали необходимым немедленно войти в сношение с Исполнительным комитетом Государственной Думы»…» — отмечал в своём исследовании М. Назаров.

Около 15 часов 2 марта царь сообщил о своём отречении, подписал соответствующий Манифест о передаче власти и выехал в Могилёв, в ставку — «чтобы попрощаться со своими подчинёнными, которые проработали под его руководством почти два года». В столице об отречении царя узнали 2 марта.

Всё. Можно зафиксировать — Февральская революция свершилась. План думцев-заговорщиков удался. Эта ситуация должна была удовлетворить и все еврейские организации различных оттенков — ненавистный ими царь свергнут, и ситуация в России должна формироваться по образу европейских государств и по уже известному плану. Но чувство мести толкало на радикальные действия.

«Февральская революция не была «бескровной», как её назвали февралисты. — отмечает в своём исследовании М.Назаров, — Керенский признал в мемуарах, что многие чиновники были убиты. Судя по спискам жертв в газетах, число погибших в столице насчитывалось многими сотнями. Были сожжены многие административные здания, разграблены особняки аристократов и царские дворцы.

Причём уже временное правительство начало гонения на Церковь: была закрыта Александро-Невская лавра, отстранены наиболее стойкие архиереи.

Издевательствам подвергались даже простые государственные служащие. 2 марта в Москве

«по улицам двигалось много конных и автомобильных отрядов, конвоировавших экс-приставов, их помощников, околоточных, городовых и т. д… Их окружил воинская стража и студенты с винтовками и браунингами в руках…» («Утро России» 1917 г. 3 марта).

Те же «студенты с браунингами» арестовывали правых журналистов, монархических деятелей, громили их квартиры и редакции (как квартиру председателя «Союза Русского Народа» А. И. Дубровина и редакцию «Русского знамени»)».

Куда занесло буйствующих и следующие события в России — мы понаблюдаем в следующей главе.

Глава 2. Неожиданные изменения плана создания новой России.

К 3 марта Временное правительство было сформировано. В этот день Милюков объявил о том, что в России решено установить конституционную монархию, и что Великий князь Михаил Александрович будет регентом.

Но замученные войной солдаты, которые не вникали в мудрёные планы заговорщиков и которые царя уже органически не воспринимали в принципе — и не важно какого он имени и отчества, взбунтовались.

«Заявление Милюкова вызвало бурю негодований всех солдат и рабочих, собравшихся в Таврическом дворце», — удивлялся Керенский.

Реакцию народа в Таврическом дворце посчитали случайной и рано утром 4 марта на Варшавском вокзале в Петрограде Гучков и Шульгин зачитали перед толпой солдат и рабочих отречение царя от престола — толпа бурно ликовала. Но, когда они дочитали свой исторический документ до места, где говорилось о передаче власти брату царя — князю, то толпа резко перешла в ярость, и оба революционера еле унесли ноги через боковые двери вокзала.

В Думу стали также приходить возмущённые телеграммы из разных городов страны. Думцы поняли, что они что-то не просчитали и задумались — что делать дальше. После прочтения телеграмм вспоминал Керенский: «Воцарилась мёртвая тишина… Здесь мы находились в центре борьбы, а огромные пространства страны попали в руки абсолютно неизвестных людей!»

Основная дискуссия по вопросу — «что делать дальше» развернулась в узком кругу в 11 часов 4 марта на Миллионной улице, где были — Родзянко, Милюков, Львов и Керенский с одной стороны, а с другой великий князь.

Мнения думцев разошлись. П. Н. Милюков убеждал брата Николая II — Михаила Алексеевича взять всю власть и установить конституционную монархию.

«Родзянко заявил, что вступление на престол Великого князя невозможно», — вспоминал Керенский.

Сам Керенский также был против этого варианта, и именно он самым убедительным образом отговаривал князя (запугав кровавыми картинами народного восстания) и убедил его в необходимости созыва Учредительного собрания.