Роман Ключник - Первая мировая. Корни современного финансового кризиса.

Эти факты в настоящее время, после вскрытия немецких архивов, являются неоспоримыми. Раньше советские идеологи, коммунисты эти факты замалчивали или отрицали. Теперь же, в 2005 г., модный историк и писатель-фантаст А. Бушков оправдывает и хвалит за это Ленина — ему нужны были деньги для захвата власти в России, поэтому он их взял у якобы глупых немцев, а потом их «кинул». Для пущей убедительности А. Бушков проводит параллель, якобы аналогичный случай: «Аналогич­ная картина — в Польше. Юзеф Пилсудский, будущий маршал, создавал свои легионы при серьёзной немецкой, австрийской и даже японской финансовой помощи. Пилсудский получил независимое польское го­сударство, а немцы вкупе с остальными компаньонами по инвестициям в Пилсудского — шиш с маслом. По большому счёту Ленин поступил с немцами гениальнейшее. Кинул их грандиознейше».

Лукавый А. Бушков «забывает» пояснить читателям, как за эти деньги Ленин дорого расплачивался с немцами, сколько отдал им золота, сколько отдал им российской территории после подписания

Брестского мира. А главное, А. Бушков, всё прекрасно понимая, «слу­чайно» не указывает на огромную разницу между целями и действиями Ю. Пилсудского и В. Ленина, — Ленину деньги были нужны для за­хвата России, для удовлетворения своих чудовищных амбиций и для ужасных экспериментов, а Пилсудскому — для освобождения своей Родины и для возрождения суверенной, свободной Польши; при этом Пилсудский не устроил кровавый террор и не пролил и капли польской крови, не развязал гражданскую войну и не погубил, как Ленин, мно­гие миллионы русских, и, в отличие от Ленина, и в самом деле немцам долги не отдал.

Вернёмся в Россию, в июнь-июль 1917 года. Фактически после демонстрации 18 июня инициативу должно было перехватить Времен­ное правительство и что-то активно предпринять, ведь было уже две попытки свергнуть Временное правительство. Но умных, и тем более решительных людей там не было. Одно дело — когда масоны в тиши умничают, глядя на политическую шахматную доску, а другое — когда необходимо быстро принимать решения и действовать. А глава Вре­менного правительства в этот период — князь Г. Е. Львов (1861-1925) по своим человеческим качествам был во многом копией Николая Второго; как отмечал свидетель тех событий Вырубов — Львов был слишком хорошим человеком, честным и порядочным, чтобы успешно противостоять Ленину и ему подобным.

Пример Георгия Евгеньевича Львова во многом показателен в исто­рии России. Это была положительная личность, почти идеальная, почти само христианское совершенство, даже «толстовец», и аристократ «выс­шей пробы» из Рюриковичей и тульский «народный» барин, ратующий за народ; с одной стороны — прототип героя романа Ф. Достоевского — князя Мышкина. А с другой стороны — Львов был духовным воспитан­ником Герцена, Писарева и Добролюбова, то есть — либерал, западник, сторонник издающегося в Швейцарии журнала российских либералов «Освобождение»(от чего?). Хотя добравшись до самого Запада — в США, он задыхался в бездуховной капиталистической атмосфере и писал: «И на меня, попавшего в Нью-Йорк из патриархальной Москвы, именно это отсутствие проявления духовной, внутренней жизни дейст­вовало удручающим образом».

«Мы можем гордиться среди народов мира тем, что русской ду­шой владеет не гордость, а любовь. И да не смущаются робкие сердца перед русской свободой!» — вот такую чепуху о «русской свободе» декларировал князь Львов. Керенский по этому поводу язвительно, но верно заметил: «Весь князь в этих словах. «Дон-Кихот, фантаст», — вос­кликнули многие». «Горе Львова в том, что он, в дни помешательства народного, верил в добрую сердцевину русской души, искал спасения в путях разума.» — отмечал Ф. Родичев. Была нарушена адекватность восприятия князем Львовым действительности, и в результате он вы­глядел кретином. Реальный глава Временного правительства Керен­ский издевательски сарказничал над бутафорским премьер-министром Временного правительства: «Приказам он предпочитал убеждения. Он слепо верил в неизбежный триумф демократии. Он не уставал повто­рять слова: "Не теряйте присутствие духа, сохраняйте веру в свободу России"». И это при том, что Россия была свободной страной, а после Февральской революции — была самой свободной, и самой демократич­ной страной на планете. Есть правильные либералы, которые правильно понимают лозунговое слово «свобода» — как технологию одурачивания, технологию разрушения какого-либо общества и государства, и техно­логию захвата власти. А есть, мягко выражаясь, полоумные либералы, неправильные, которые принимают слово «свобода» за чистую монету, опьяняются этим словом и бессмысленно, бездумно, тупо повторяют его бесчисленное количество раз. Чем это закончилось для князя Львова — наглядно показала его личная история и история России, которой он был свидетелем.

Г. Е. Львов своими многочисленными добрыми делами на благо России в земском движении, гуманитарными акциями помощи русским солдатам в Маньчжурии во время русско-японской войны и «столы­пинским» крестьянам-переселенцам заслужил в российском обществе большой авторитет и славу. И теперь масоны-«англичане», создавая Временное правительство, решили это использовать себе в плюс, решили использовать прекраснодушного князя Львова «втёмную» и перед об­ществом, народом — прикрыться этой красивой человеческой афишей, коварно спрятаться за ней.

Князь Львов не хотел брать на себя такую большую ответствен­ность — быть главой правительства, но его нагло на этот пост затащили, поставили, и даже император Николай Второй за час до своего отрече­ния по настоянию Гучкова подписал указ о назначении Львова главой российского правительства. Поэтому у поставленного перед свершив­шимся фактом мягкого Львова ничего не оставалось, как в конце кон­цов согласиться: «Меня сделали (премьер-министром). Разве я этого хотел», — сокрушался после князь Львов, оправдывая своё согласие высказыванием некоего архиерея: «И самое плохое место могут скрасить честные люди». Не тот случай, — князь Львов масонское Временное правительство не скрасил.

Любопытно проследить до конца поучительную историю демократа и либерала князя Г. Е. Львова и результат его либеральных стараний в начале 20-го века: после захвата власти крайними демократами-либера­лами ленинцами он спрятался в Сибири, но зоркий комиссар с характер­ной фамилией Запкус нашел его в Тюмени, и от расстрела «контры» на месте спасли уральские рабочие, бывшие в отряде Запкуса. Львов попал в тюрьму города Екатеринбурга, где его точно должны были расстрелять, как князя В. Долгорукова, или утопить в реке, в проруби, как епископа Гермогена, но за него замолвили словечко перед Лениным-Бланком масоны-кадеты-бундовцы, и только благодаря вмешательству самого вождя захватчиков, Львова отпустили как безобидного для новой власти. После чего он от лица Временного Сибирского правительства поехал в США уговаривать президента Вильсона помочь в борьбе с большеви­ками. Это было равнозначно, что уговаривать Ротшильдов и Шиффа против их Бронштейнов, поэтому это было совершенно абсурдно, — и Львов кроме насмешек за спиной ничего не получил.