А Кабацков - «Включен в операцию». Массовый террор в Прикамье в 1937–1938 гг.

Национальный состав рассматриваемой группы довольно разнообразен. Обращает на себя внимание высокий процент репрессированных коми-пермяков (22,3 %), татар и башкир. Особенно это заметно на фоне 67,2 % русских. Подобный расклад не полностью соответствовал существовавшему тогда национальному составу населения Прикамья.

Сложно дать однозначный ответ на вопрос о причинах такой диспропорции. Мы полагаем, можно говорить о сочетании нескольких факторов. Во-первых, подозрительность власти по отношению к национальным меньшинствам и, в частности, к восточно-финским народам. Все 1930-е гг. арестам подвергались представители удмуртского, коми, марийского и других финноязычных народов. Причем речь идет не только об арестах интеллигенции, в среде которой могли рождаться крамольные идеи о национальном самоопределении, но и о крестьянах [387] Подробнее см.: Куликов К. И. Дело «СОФИН». Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 1997. . Вполне допустимо предположение, что была дана устная или даже письменная санкция на репрессии против коренных жителей. По крайней мере, нам известно о подобном приказе по татарскому населению г. Краснокамска [388] Подробнее см.: Гл. VIII «Роль НКВД в массовой операции по оперативному приказу 00447». . Второй фактор — это исполнительность сотрудников НКВД Коми-Пермяцкого округа и прежде всего руководителя окротдела лейтенанта госбезопасности Беланова, который за быстрое выполнение плана был награжден значком почетного чекиста [389] Трутников Т. А. и др. //ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 12033. Л. 359. .

Аресты сельских жителей начались в августе 1937 г. [390] По базе данных первый арест произведен 1 августа, т. е. еще до официального начала операции. Последний зафиксированный арест произошел в октябре 1938 г. Пик арестов приходится все на тот же август 1937 г. После относительного спада в сентябре количество арестов резко увеличивается в октябре и почти достигает августовского показателя. Затем наступает спад, который продолжается до января 1938 г. В феврале и марте 1938 г. наблюдается незначительный всплеск арестов, не достигающий, впрочем, даже минимальных показателей 1937 г. Всплеск сменяется резким спадом репрессивных действий в апреле-октябре (10 человек). Фактически большая часть из 2049 репрессированных была арестована в первые три месяца проведения операции (1791 человек).

Указанная выше тенденция наблюдается и на уровне районов, в наибольшей степени пострадавших от репрессий (по рассматриваемой категории).

Неравномерность арестов наблюдается и внутри отдельного месяца. Большая часть арестованных в августе 1937 г. (569 человек) была «изъята» в течение трех дней: с 5 по 7 число.

В начале мая 1938 г. Москва утвердила предложение Свердловского обкома ВКП(б) об увеличении лимитов на аресты по первой категории. Областному НКВД разрешалось репрессировать еще 1500 человек [392] Из протокола № 61 от 5 мая 1938 г. // История сталинского ГУЛАГа. Конец 1920-х — первая половина 1950-х годов. Т. 1. Массовые репрессии в СССР. М.: РОССПЭН, 2004. С. 293. . Доступные на сегодня архивные материалы не содержат данных о какой-либо новой волне арестов на территории Прикамья в конце весны или летом 1938 г. Возможно, новые массовые изъятия происходили в других частях области или их вообще не было. Последнее вполне вероятно, если учесть, что 22 мая 1938 г. лишился своего поста начальник УНКВД Свердловской области Д. М. Дмитриев, благодаря которому кулацкая операция на большей части Урала приобрела такие масштабы.

Групповые дела фиксируются в 39 районах Прикамья, где проводились аресты сельских жителей. Не обнаружены такие дела в 7 районах. В некоторых районах число граждан, проходивших по групповым делам, было очень большим. Например, из 125 арестованных в Юрлинском районе Коми-Пермяцкого округа 99 прошли по восьми групповым делам. По всем районам Прикамья по подобным делам прошло 1139 человек.

Наиболее «популярной» статьей, по которой проводили аресты и осуждали обвиняемых, являлась антисоветская агитация — сокращенно АСА (22,3 % и 23,2 % соответственно). Следующей по частоте применения шла статья «контрреволюционное повстанчество» — КРП (12,9 % и 13,8 %). В обоих случаях наблюдается примерное совпадение частоты применения. Обратный пример дает сочетание статей КРП и АСА. Если при аресте подобное обвинение предъявлялось в 9,5 % случаев, то осуждены по этим статьям были лишь 2,3 % из всей рассматриваемой группы.