Нина Тумаркин - Ленин жив! Культ Ленина в Советской России

Наиболее драматическое тому подтверждение — история Кронштадтского мятежа (март 1921 г.). Долгое время поддерживавшие большевиков, матросы выступили теперь с протестом против политики военного коммунизма: суровая дисциплина, жесткая централизация власти, нехватка продовольствия и топлива казались им симптомами полного крушения былой революционной мечты о свободе [246] История Кронштадтского мятежа подробно описана в кн.: Avrich P. Kronstadt 1921. . Прежде чем восстание было подавлено, в Кронштадте возникла революционная коммуна. Политические требования облекались в традиционные риторические формулы, свойственные языку Разина и Пугачева. Матросы усматривали в Зиновьеве — главе Петроградского Совета, и в Троцком — военном комиссаре — своих главных врагов: по их убеждению, это были злые чиновники, стремившиеся подчинить и поработить флот. Однако — по крайней мере, в самом начале восстания — кронштадтцы сохраняли особый пиетет по отношению к Ленину. Портреты Троцкого и Зиновьева были сорваны со стен, но портреты Ленина продолжали украшать стены кабинетов. 14 марта газета восставших «Известия» писала о Ленине как о царе, которому недобрые бояре мешают действовать на благо народа. В газете сообщалось, будто на собрании по вопросу о профсоюзах Ленин выразил желание уйти в отставку со своего поста, «но бежать ему не дадут его единомышленники. Он находится у них в плену и должен клеветать так же, как и они» [247] Ibid. P. 172–177; «Известия» цит. по кн.: Правда о Кронштадте. Прага, 1921. С. 151. . Ленин пробуждал в матросах также и националистические симпатии, поскольку был близок им по крови — русским, понимающим нужды простых людей, уроженцем Волги, в отличие от космополитов — «еврейских большевиков» Троцкого и Зиновьева [248] Ibid. Р. 178–179. .

В 1922 году Николай Валентинов, оказавшийся в деревне недалеко от Москвы, услышал от одного крестьянина примерно такую формулировку:

«Ленин русский человек, крестьян он уважает и не позволяет их грабить, загонять в колхоз, а вот другой правитель — Троцкий — тот еврей, тому на крестьян наплевать, труд и жизнь он не знает, не ценит и знать не желает» [249] Валентинов Н. (Н. В. Вольский). Новая экономическая политика и кризис партии после смерти Ленина / Под ред. Дж. Беньяка и В. Бутенко. Stanford, 1971. С. 88. .

Валентинов пришел к заключению, что Ленин снискал себе хорошую репутацию среди крестьян благодаря новой экономической политике, принятой в 1921 г., результатом которой явилось быстрое повышение жизненного уровня. Валентинов вспоминает также, что сторож многоквартирного дома, в котором он жил, горько сокрушался о смерти Ленина: Ленин, мол, разрешил торговлю и вернул белый хлеб, картошку и сахар.

«Не сделай этого Ленин, мы бы и по сей день стояли бы голодными в очередях» [250] Там же. .

Снова, как это произошло с декретом о земле, Ленин дал крестьянам именно то, в чем они нуждались.

Новая экономическая политика официально была провозглашена на Десятом съезде партии в марте 1921 г., состоявшемся в дни кронштадтского мятежа. Этот съезд знаменует собой рубеж в истории партии. Никогда еще личный авторитет Ленина не был столь высоким, ни разу с 1918 г. он не сталкивался со столь сильным сопротивлением оппозиции. Фракция, известная под названием «рабочая оппозиция», требовала большей самостоятельности для рабочих и профсоюзных лидеров. Оппозиционно настроенные делегаты резко протестовали против настойчивых призывов Ленина к централизму и строжайшей дисциплине в партийной организации. Новая экономическая политика была задумана в качестве сознательной попытки успокоить растущее недовольство крестьян, вылившееся в открытые волнения к осени 1920–1921 гг. Однако ни с «рабочей оппозицией», ни с теми членами партии, кто роптал против диктатуры ЦК, никакого компромисса быть не могло. Напротив, Ленин приложил все старания, чтобы провести на съезде резолюцию о единстве партии, которая запрещала фракциям выступать организованно со своими политическими платформами [251] Daniels R. V. Conscience of the Revolution. P. 137–153. .

Ленин добился того, что его прочное главенство над партией было официально санкционировано. Задачу руководства он усматривал в том, чтобы направлять партию по верному пути в предположительно долгий период новой экономической политики. Как глава иерархически построенной партийной организации, он твердо держал в своих руках звено исторической цепи, от которого зависело будущее Советского государства. Для своих последователей Ленин воплощал в себе уверенность в том, что Россия проложит дорогу к социализму.

Демонология была разработана советской агитацией и пропагандой значительно быстрее, нежели агиография: ей предстояло пройти длительный и сложный путь развития. Антитезе добра и зла, противопоставлению образов героев и негодяев суждено было по окончании гражданской войны приобрести еще большую остроту (хотя и не в наглядном изображении) по мере того, как набор заклятых врагов становился все более многочисленным и начинал включать в себя имена людей, находившихся все ближе к священному средоточию партии. Война велась против классовых врагов, меньшевиков, эсеров, иностранных интервентов, белогвардейцев и так далее, однако очень скоро среди врагов оказались партийные функционеры, профсоюзные руководители и мятежные моряки Кронштадта. Под конец, после смерти Ленина, сюда попали и члены Политбюро — сначала Троцкий, а затем, один за другим, старейшие соратники Ленина, ставшие жертвами беспощадной чистки 1930-х гг. По мере того как линия, разделяющая добро и зло, делалась все тоньше, а приписываемые врагам происки приобретали все больший размах, язык при их описании делался все более сильным, а для их изображения применялись все более густые, сочные краски.

Чем ниже спускались по кругам исчадия зла, тем лучезарнее представлялся облик небесного воинства — и прежде всего самого Ленина. Обожествление вождя происходило в рамках партийной мифологии. И партийная демонология, и партийная агиография приобрели полностью стандартизованный, устоявшийся характер только после того, как Сталин поставил всю страну под свой строгий контроль, однако процесс этот начался еще в годы гражданской войны и продолжался позднее: создавались образы мифических героев революционной России — рабочих, солдат, крестьян-бедняков, а идеализированной персонификацией партии выступал ее вождь и основатель. Авторитет Ленина, героические черты его личности, его значение в глазах мировой общественности сделали его незаменимой фигурой в структуре советской политики и коммунистической мифологии.

В 1922 г. Ленина постигла тяжелая болезнь, и разросшийся пропагандистский аппарат предпринял первые шаги для увековечения его влияния на умы: были учреждены первые институты ленинского культа.