Михаил Чванов - Загадка гибели шхуны «Святая Анна». По следам пропавшей экспедиции

Ну разве это не глупо?! Ну скажите, зачем, зачем ему снова был нужен Север? Ну что бы уже после всего этого не остановиться: поехал бы на южное море, после опубликования «Записок…» он стал достаточно известным, дожил бы до внуков. Но ничто не могло его остановить: ни порка в детстве (а почему бы ему действительно не стать инженером, в то время эта профессия была редка и почетна), ни отказ дяди в средствах на существование, когда он собирался поступать в мореходные классы, ни сам батюшка Север, суровый и далее жестокий. Альбанов опять вернулся к нему. Уже в 1914 году он снова в Арктике — плавает на ледорезе «Канада». Вместе с ним — Конрад…

И еще одно, что меня глубоко волновало. Любил ли он? Был ли любим? Была ли у него семья?

В книге Н. Северина и М. Чачко «Дальние горизонты» я вычитал такую романтическую версию: Ерминия Александровна Жданко отдает уходящему со «Св. Анны» Альбанову пакет с просьбой отправить его, когда Альбанов доберется до земли, самому дорогому ей человеку: адрес указан на внутреннем конверте. В Архангельске Альбанов разрывает внешний пакет и обнаруживает, что письмо адресовано ему.

Конечно, все это очень заманчиво для романтического литературного сюжета, но никакими документальными данными или воспоминаниями эта версия, мне кажется, не подкреплена, хотя и вполне вероятна: если кто на «Св. Анне» и был достоин любви этой мужественной девушки, то, скорее всего, конечно, Альбанов, тем более что Г. Л. Брусилов был ее, пусть и дальним, но родственником.

Может быть, это и было так. Не знаю.

Знаю твердо только одно, что сестра милосердия Ерминия Александровна Жданко была едва ли не самым мужественным человеком на «Св. Анне», хотя и совершенно случайно оказалась на ее борту. Не прибыл врач, уходило время, — экспедиция была на грани срыва, и она решилась в эту, в общем-то, чуждую и непонятную для нее дорогу.

Она, бесспорно, была едва ли не самым мужественным человеком на «Св. Анне». Когда на судне один за другим тяжело заболевали неизвестной болезнью, становились беспомощными и даже капризными, как дети, доселе сильные и благородные мужчины, она мужественно, несмотря на собственное недомогание, выхаживала одного за другим, заставляла верить в выздоровление, стесняться своей немощи и духовной слабости. Особенно много хлопот приносил ей некто иной, как сам начальник экспедиции, до болезни изысканно вежливый и деликатный: «От капризов и раздражительности его страдала главным образом „наша барышня“, Ерминия Александровна, неутомимая сиделка у кровати больного.

Трудно ей приходилось в это время: Георгий Львович здоровый — обыкновенно изысканно вежливый, деликатный, будучи больным становился грубым до крайности. Частенько в сиделку летели и чашки, и тарелки, когда она слишком настойчиво уговаривала больного покушать бульона или каши. При этом слышалась такая отборная ругань, которую Георгий Львович только слышал, но вряд ли когда-нибудь употреблял будучи здоровым Но Ерминия Александровна все терпеливо переносила, и очень трудно было каждый раз ее уговорить идти отдохнуть, так как в противном случае она сама сляжет».

И добилась своего: благодаря ей на судне не только никто не умер, — все встали на ноги.

Несмотря на все невзгоды и лишения, которые выпали на ее долю, — а она была скорее всего самой молодой на судне, не считая, может, двух учеников мореходных классов, — в отличие от многих других членов экипажа, она ни разу не пожалела о том, что связала судьбу с этой трагической экспедицией. Несомненно, она тяжело переживала разлад между Брусиловым и Альбановым.

В чем суть этого разлада?

В характере самого Брусилова? Ведь он конфликтовал не только с Альбановым. Еще в период подготовки экспедиции у него возник конфликт с гидрологом Севастьяновым и доктором, и даже со своим старшим помощником лейтенантом Н. Андреевым, в результате чего эту должность вынужден был исполнять В. И. Альбанов. Правда, я пока не знаю, в чем суть конфликта с этими людьми.

Или потому, что по природе своей Г. Л. Брусилов и В. И. Альбанов были лидерами? По своему опыту я знаю, что это такое, когда в экспедиции в должностях начальника и его заместителя оказываются два лидера.

«На судне остаются, кроме меня и Е. Жданко, оба гарпунера, боцман, ст. машинист, стюарт, повар, 2 молодых матроса…» — занес Брусилов в «Выписку из судового журнала», которую Альбанов, понес на теплую землю. Хотел Георгий Львович или случайно, но он подчеркнул этой записью свои особые отношения с Жданко. Может быть, она любила все-таки его, а не Валериана Ивановича, и потому осталась на судне, решительно отказавшись идти с Альбановым? Может быть, только потому она и вообще отправилась в плавание?

Или Георгий Львович имел в виду просто их далекое родство и социальное положение — и ничего больше?

Не знаю. Впрочем, это невольное подчеркивание может объясняться очень просто: он писал отчет начальнику Главного гидрографического управления, а им был не кто иной, как ее дядя, известный гидрограф генерал М. Е. Жданко.

Если же все-таки Ерминия Александровна любила Альбанова, то тогда ее подвиг еще выше. Это был по-настоящему святой человек на «Св. Анне». Если она все-таки любила Валериана Ивановича! И, несмотря на это, осталась, зная, что нужнее здесь, на судне, а в тяжелом ледовом походе, физически не очень крепкая, могла стать только обузой. Кто-то же, по ее мнению, сильный духом, должен остаться на «Св. Анне», если даже она, скорее всего, обречена на гибель. Другой сильный — Валериан Иванович Альбанов — уходил, значит, должна остаться она.

После ухода Альбанова она, несомненно, оставалась на «Св. Анне» самым мужественным человеком. Правда, на судне оставался еще один сильный человек — добрый, отзывчивый, мужественный, но, к сожалению, не имеющий никакой власти. Это гарпунер Денисов. Как он старался примирить Брусилова и Альбанова! Как трогательно провожал уходящих в далекий и тяжелый путь: даже через несколько дней после их ухода три раза догонял с горячей пищей. Он неугомонен и неутомим, он способен делать на лыжах верст по пятьдесят — шестьдесят в день. Он бы и еще несколько раз принес уходящим горячей пищи, но боится потерять свои следы при передвижке льдов. В своих «Записках…» Валериан Иванович Альбанов неизменно вспоминает о нем с теплотой и отзывается как о самом деятельном и предприимчивом из всех оставшихся на судне.

Интересна его судьба, чем-то похожая на судьбу самого Альбанова: «Мальчишкой лет тринадцати удрал он из дома, откуда-то из Малороссии, не поладив с родными. Пробрался за границу в трюме парохода, много плавал на парусных и паровых заграничных судах и в конце концов попал на китобойные промыслы около Южной Георгии. Здесь он окончательно сделался китобоем-гарпунером, по временам наезжая в Норвегию. Там он женился на норвежке и находил, что в Норвегии можно жить нисколько не хуже, чем в России. Прослышав случайно, что Брусилов купил шхуну и собирается заняться китобойным промыслом на Востоке, он явился к нему, предлагая свои услуги, и поступил па службу на условиях гораздо худших, чем работал в Норвегии. Утешался он только тем, что наконец-то попал на русского китобоя. Несмотря на то, что Денисов устроился в Норвегии, как дома, Россию он любил страстно, и попасть на русского китобоя было всегда его заветною мечтою. К сожалению, их только нет в России».