Михаил Чванов - Загадка гибели шхуны «Святая Анна». По следам пропавшей экспедиции

«Какая служебная командировка и какие отчеты могли быть осенью 1919 года?! — в свое время писал мне В. А. Троицкий. — Почти с достоверностью можно сказать, что в силу сложной обстановки на фронте В. И. Альбанов был мобилизован в действующую армию».

Варвара Ивановна позже говорила, что в учреждении, где работал брат, им с матерью сказали, что он умер от тифа в Новониколаевске (ныне Новосибирске), место захоронения осталось неизвестным. Но в то же время В. И. Задорина, которую нашел в Красноярске В. А. Троицкий, утверждала, что ее дядя, Г. Д. Крушинов, в 1918–1919 годах помощник капитана «Севера», близкий товарищ В. И. Альбанова, которому Валериан Иванович подарил изготовленную своими руками модель «Св. Анны» (она до сих пор якобы хранится у его родственников то ли в Барнауле, то ли в Кустанае), утверждал, что В. И. Альбанов, возвращаясь из Омска, погиб при взрыве поезда и что ее дядя и Варвара Ивановна ездили к месту катастрофы, где нашли его портфель с вещами и ногу, которую опознали по документам в кармане брюк. Она также рассказывала, что якобы Г. Д. Крушинов в кругу семьи говорил, что Альбанов не раз обращался к Колчаку с проектом поисков «Св. Анны» у берегов Гренландии, потому как Колчак, став верховным правителем России, не забывал про Север, распорядился не свертывать в Арктике гидрографические работы. Г. Д. Крушинов предполагал, что, несмотря на тяжелое положение на фронте, А. В. Колчака заинтересовал проект поисков «Св. Анны», и Альбанов был вызван в Омск.

Мог ли В. И. Альбанов в 1918 или в 1919 году обратиться к А. В. Колчаку с таким проектом? Можно предположить что, зная решительность А. В. Колчака и смелую организацию им в свое время экспедиции по поискам Э. В. Толля, в 1918 году, в пору громких побед и надежд Белой армии, мог: ведь сам В. И. Альбанов, можно сказать, выжил, помня об опыте поморов-мезенцев, прозимовавших после катастрофы судна на одном из арктических островов целых 6 лет, — отсюда в нем был такой твердый дух. Он мог верить, что на дрейфующем судне еще кто-то оставался живым..

Сейчас можно лишь гадать, обращался ли В. И. Альбанов к А. В. Колчаку с проектом спасения «Св. Анны» или А. В. Колчак сам вызывал В. И. Альбанова по этому поводу. Но по крайней мере еще один человек, енисейский капитан Н. П. Тычков, слышал, что в 1919 году Альбанов выезжал в Омск по личному вызову Колчака, а на обратном пути погиб при взрыве поезда. С полной достоверностью можно лишь сказать, что только А. В. Колчак, наверное, мог в полную меру оценить подвиг В. И. Альбанова — его беспримерный поход по дрейфующим льдам Северного Ледовитого океана.

Капитан парохода «Север» К. А. Мецайк тоже считал, что Альбанов погиб при взрыве эшелона с боеприпасами на станции Ачинск… В красноярской газете «Советская Сибирь» в первых числах января 1920 года помещено было сообщение о взрыве 27 декабря 1919 года артиллерийского эшелона на станции Ачинск, что повлекло большие человеческие жертвы и разрушения. Может быть, в результате этого взрыва и погиб Валериан Иванович Альбанов? Видимо, Николай Угодник по какой-то причине больше уже не хранил его на этом свете. Недолго пережил его и Александр Васильевич Колчак, предательски «союзниками» переданный большевикам…

Взрыв на станции Ачинск по своим разрушительным результатам был столь страшен, что нашел отражение в мемуарной литературе Белого движения, изданной за рубежом. Подробное описание взрыва я нашел в воспоминаниях под названием «Каппелевцы» личного друга генерала Каппеля полковника В. О. Вырыпаева, изданных в 1964 году в США в журнале «Вестник первопоходника»:

«Это (Ачинск. — М.Ч. ) — довольно большая сибирская станция. Все ее пути были забиты самыми разнообразными эшелонами до предела — эшелонами, ожидавшими своей очереди отправки на восток. Некоторые из них стояли уже несколько дней; колеса некоторых вагонов примерзли от вытекавшей грязной воды. Масса людей сновала туда и сюда через вагонные площадки или прямо под вагонами. В общем, несмотря на мороз, станция походила на большой муравейник в летнее время…

Эшелон штаба фронта стоял на восток от центра. Немного сзади его центра с левой стороны стояли три цистерны с бензином. Через несколько путей, к северу от цистерн, в самом центре стоявших эшелонов, стояли два вагона с черным порохом, ранее предназначенным для камчатских охотников. С другой стороны цистерн с бензином неподалеку стоял эшелон, принадлежавший 1-й Сибирской армии (генерала Пепеляева) с каким-то странным наименованием „эшелон особого назначения“, под начальством капитана Зубова. Этот капитан Зубов по каким-то соображениям устроил „товарообмен“ оружия (винтовок и револьверов) на черный порох, причем порох был упакован в бочках, неудобных для переноски. И было решено порох насыпать в мешки прямо под вагонами и под цистернами. А так как мешки не были достаточно прочными, то порох из них просыпался на снег, образуя черную дорогу, об опасности которой не задумывались участники обмена.

Цистерны стояли от нас примерно на расстоянии 20 вагонов сзади нашего вагона. Я шифровал телеграмму на небольшом столике близ окна. К главнокомандующему (генералу Каппелю) приходили с очередными докладами начальники воинских частей и чины штаба. Был обычный для того времени рабочий день штаба. Но в 12 часов дня или немного позднее я услышал короткий гул, а затем один за другим два оглушительных громовых раската, отчего толстые стекла окон салон-вагона, разбитые на осколки, влетели внутрь вместе с рамами. Находясь близко от окна, я силой влетевшего от взрыва воздуха буквально втиснулся лицом в стол, получив удары по голове от разбитых стекол. Первое, что я услышал сквозь грохот и лязг летевших во все стороны тяжелых вещей, был довольно спокойный голос Каппеля: „Вася, ты жив? Дай мою винтовку!“

Я шифровал телеграмму в его личном купе, где на ближайшем от койки крючке всегда висела его винтовка. Я взял винтовку и, переступая через лежавшие на полу оконные рамы, передал ее Каппелю, который уже выходил из вагона. И пока мы вышли и спустились с высоких подножек вагона на снег, прошло некоторое время. Но мы видели, как сверху с большой высоты летели издававшие странный вой тяжелые двери теплушек и обломки вагонов.

Нам пришлось плотно прижаться к вагонам нашего поезда, чтобы не быть раздавленными валившимися сверху тяжелыми частями взорванных вагонов. Двери товарных вагонов, падавшие с молниеносной быстротой углом, на наших глазах взрыхляли промерзшую землю на аршин и больше глубины. Жар от ревущего пламени, устремлявшегося на несколько саженей к небу, заставил нас вернуться к задней части нашего эшелона и обернуться туда, где справа и слева были нагромождены в несколько рядов горящие вагоны (теплушки), набитые корчившимися от огня еще живыми людьми — ранеными и тифозными. От горящей груды вагонов загорелись и другие уцелевшие от взрыва вагоны, наполненные больными, ранеными и просто беженцами, оглушенными взрывом. Генерал Каппель дал распоряжение железнодорожникам отцепить уцелевшие от огня составы вагонов и вывести их из сферы всепожирающего огня. Конвой штаба фронта, состоявший из 70 человек, почти целиком погиб, находясь в вагонах близко от взрыва. Сзади нас уцелело, с разбитыми окнами, 17 вагонов из нашего состава. Остальные все погибли.