Павел Мельников-Печерский - В лесах (Книга 2, часть 4)

- Так как же это будет? - вскликнул Сушило.- Не мужчине ж волоса-то ей расчесывать. Впрочем, об этом не пекитесь. Тут неподалеку для таких делав есть у нас мастерица. Ее пригласим; это уж мое дело, насчет этого вам беспокоиться нечего.

- Оченно будем вам благодарны, батюшка,- сказал Петр Степаныч.- Так какая же будет у нас ряда? - сказал он потом.

- Сами сочтите,- ответил отец Родион.- За посолонь четвертная, за стакан другая, за расплетанье косы третья, молодице четвертая. Сотенная, значит.

- Как же это, батюшка, за косу-то вдвойне вы кладете? - спросил Самоквасов.- За расплетанье косы четвертная, да молодице другая?

- Одна, значит, мне за дозволение совершить во храме бесчинный обряд, церковными правилами не заповеданный, а другая молодице за труды,- спокойно и даже внушительно сказал поп Сушило.

Как ни бился Петр Степаныч, копейки не мог выторговать. Уперся поп Сушило на сотне рублей, и ничем его нельзя было сдвинуть. Заплатил Самоквасов, напился у попа чаю, закусил маленько и Тихон рысцой покатил к Каменному Вражку.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Спрыснув золотые галуны удельного головы и знаменитого перепелятника, веселый и вполне довольный собой и другими, Патап Максимыч заехал в деревню Вихореву, оставил там у Груни Аксинью Захаровну, а сам денька на два отправился в губернский город. Приехал туда под вечер, пристал у "крестника", у Сергея Андреича.

Колышкин повел его в тенистый сад и там в тесовой беседке, поставленной на самом венце кручи (Круча - утес, обрыв, гора стеной. ), уселся с "крестным" за самовар. После обычных расспросов про домашних, после отданных от Аксиньи Захаровны поклонов, спросил Патап Максимыч Колышкина:

- А что мой Алексеюшка? У тебя, что ли, он? Сергей Андреич только посвистал вместо ответа.

- Чего свищешь? По-человечьи говори, не по-птичьи,- с досадой молвил Патап Максимыч.

- Рукой не достанешь его... Куда нам такого внаймах держать!..- сказал Сергей Андреич.

- Как так? - удивился Чапурин.

- Маленько повыше меня, на Ильинке - Рыкаловский дом знаешь?

- Как не знать? - молвил Патап Максимыч.

- А вон на пристани, третий пароход от краю, бела труба с красным перехватом. Видишь?

- Ну?

- И дом Рыкаловский и пароход с белой трубой теперь Алексея Трифоныча Лохматова. И он теперь уж не Лохматый, а Лохматов прозывается. По первой гильдии... Вот как...- сказал Колышкин.

Не нашел Чапурин слов на ответ. Озадачили его слова Сергея Андреича.

- Да это на плохой конец сотня тысяч!- молвил он после короткого молчанья.

- Девяносто,- сказал Сергей Андреич, закуривая сигару.- Маленько не угадал.

- Откуда ж такие у него деньги? С неба свалились, с горы ли скатились? вскликнул в изумленье Патап Максимыч.

- И с неба не валились и с горы не катились - жена принесла,- молвил Колышкин.

- Как жена?.. Какая жена?..- вскликнул, вскочив со скамьи, Патап Максимыч.

- Какие жены бывают... Вечор повенчались...- куря равнодушно сигару, ответил Колышкин.

- На ком, на ком? - горя нетерпеньем, спрашивал Патап Максимыч.

- Ну-ка, вот угадай!.. Из ваших местов, из-за Волги невесту брал, да еще из скитов... Разумеешь? - молвил Колышкин.

- Знаю теперь, догадался! - вскликнул Патап Максимыч.- Дура баба, дура!.. На Петров день у сестры мы гостили, там узнали, что она тайком из скита с ним поехала... Неужели пошла за него?

- Пошла,- ответил Сергей Андреич.

- Дурища! - вполголоса промолвил Чапурин.

- Верно твое слово,- подтвердил Колышкин.- Надивиться не могу, как это решилась она... Баба не в молодях, а ему немного за двадцать перевалило; лет через десять - она старуха, а он в полной поре... Видала от первого мужа цветочки, от другого ягодок не увидать ли... И увидит, беспременно увидит... Еще женихом какое он дельце обработал - чуть не половину ее капитала за собой закрепил... И дом и пароход - все на его имя. Завладеет и деньгами, что в ларце у жены покаместь остались... Всем по скорости завладеет... Тогда и свищи себе в кулак Марья Гавриловна, гляди из мужниных рук... Воли-то нет над ней, поучить-то некому, дурь-то выбить из пустой головы.

- Как же это он таково скоро? - молвил Патап Максимыч, не глядя на Колышкина.

- Такие дела всегда наспех делаются,- сказал Сергей Андреич.- Баба молодая, кровь-то, видно, еще горяча, а он из себя молодец... Полюбился... А тут бес... И пришлось скорей грех венцом покрывать... Не она первая, не она последняя... А ловок вскормленник твой... метил недолго, попал хорошо.

- Да, ловок,- вздохнул Патап Максимыч, и яркая краска облила думное лицо его.

- Билет на свадьбу присылал, да я не поехал,- молвил Сергей Андреич.- Ну его к богу. Не люблю таких.

Не отвечал Патап Максимыч. Про Настю ему вспомнилось.

- Шельмец! - порывисто с места вскочив, вскликнул он и стал ходить по беседке взад и вперед.

- Раскусил-таки! - усмехнулся Колышкин.- Да, молодец!.. Из молодых, да ранний!.. Я, признаться, радехонек, что ты вовремя с ним распутался... Ненадежный парень - рано ли, поздно ли в шапку тебе наклал бы... И спит и видит скору наживу... Ради ее отца с матерью не помилует... Неладный человек!

- Не в примету мне было то,- обмахиваясь платком, промолвил Патап Максимыч. Пот градом струился по раскрасневшемуся лицу его.

- А я так приметил, даром что меньше твоего знаю пройдоху...- сказал на то Колышкин.- Намедни пожаловал... был у меня. Парой в коляске, в модной одеже, завит, раздушен, закорузлые руки в перчатках. Так и помер я со смеху... Важный, ровно вельможа! Руки в боки, глаза в потолоки - умора! И послушал бы ты, крестный, как теперь он разговаривает, как про родителей рассуждает... Мерзавец, одно слово - мерзавец!

- Что ж про родителей-то? - спросил Патап Максимыч.

- Спрашиваю его: будут ли на свадьбу, повестил ли их? "Некогда, говорит, мне за ними рассылать, оченно, дескать, много и без них хлопот".

- Дела, дела! - глубоко вздохнул Патап Максимыч, садясь на стул перед Колышкиным.

- Да, крестный, дела, что сажа бела,- молвил Сергей Андреич.

- Повидаться мне с ней надо б, с Марьей-то Гавриловной,- подумав, сказал Патап Максимыч.- Дельце есть до нее... За тем больше и в Комаров к сестре ездил, чаял ее там увидать.

- Что за дельце такое? - спросил Колышкин.

- Торговое,- сухо ответил Чапурин.

- Что ж?.. Сходи поздравь с законным браком. Законный как есть - в духовской венчались, в единоверческой,- сказал Сергей Андреич.

- Да ведь они оба нашего согласу,- удивился Патап Максимыч.

-Духовско-то венчанье, слышь, покрепче вашего,- улыбнулся Колышкин.Насчет наследства спокойнее, а то неравно помрет, так после нее все брату достанется. Так и сказал. Боится, видишь, чтоб Залетовы не вступились в имение, не заявили бы после ее смерти, что не было венчанья, как следует.

- Не сделает этого Залетов,- молвил Патап Максимыч.- Знаю я Антипу Гаврилыча: до денег жаден, а на такое дело не пойдет. - Сам я знаю Залетова, сам то же думаю, а вот Алексей Трифоныч Лохматов не таких, видно, мыслей держится,- ответил Колышкин.