Альберт Аспидов - Петербургские арабески

С тяжелым чувством была воспринята населением Петербурга сдача Москвы. Уже давно Россия не знала таких вторжений. Теперь и Петербург находился под ожидаемым ударом Бонапарта. В день своей коронации, 15 сентября, Александр уже не ехал, как прежде, по городу верхом. Он проследовал в Казанский собор в карете вместе с императрицами. Когда они вступали в церковь, следуя посреди толпы, то вокруг была полная тишина, от которой у шествующих подгибались колени. Достаточно было малейшей искры, чтобы все кругом воспламенилось.

Таково было настроение в столице, когда 23 октября вдруг над Петропавловской крепостью показался дымок и прогремел выстрел, затем второй, третий, а затем пошла над Невой греметь канонада из многих орудий. Так Петербург узнал о бегстве Наполеона из Москвы. Радость, возникшая тогда на улицах, может быть сравнима лишь с той, какая была при салюте в честь полного освобождения Ленинграда от блокады.

23 декабря Александр I прибыл в недавно очищенный от неприятеля Вильно — в открытых санях, несмотря на сильный мороз. Город был переполнен ранеными и больными, на улицах горели костры для уничтожения миазмов и очищения воздуха. У дворца царя встретил М.И. Кутузов — в парадной форме, со строевым рапортом в руке и с почетным караулом от лейб-гвардии Семеновского полка. День рождения царя приходился на 24 декабря. На обеде у фельдмаршала пили за здоровье императора. При этом палили из французских пушек, заряженных французским порохом. А вечером Михаил Илларионович дал бал в честь государя. Когда Александр I вошел в бальный зал, то к его ногам были брошены отбитые у великой армии знамена.

На следующий день праздновалось Рождество Христово. Александр был в церкви и благодарил Бога за то, что с его помощью были поражены «двадесят языки». Тогда же было повелено соорудить в Москве храм во имя Спасителя Христа.

Конец XIX века в России ознаменовался большими торжествами. Связаны они были с коронованием императора Николая II. К маю 1896 года в Москву съехались представители всех стран. Это были лица царствующих домов или высшие государственные сановники. Чрезвычайным послом от китайского богдыхана явился здесь Ли Хун Джан — канцлер небесной империи («китайский Бисмарк», как его еще называли). Газеты того времени весьма подробно писали о том, как проводили свое время высокие гости и как их принимал государь. Менее всего сообщали тогда об экзотическом Ли Хун Джане, и ничего не было сказано о его поездке в Петербург — для переговоров с наиболее влиятельным сановником в России, С.Ю. Витте. Ни одного слова о чрезвычайно важном соглашении, которое тогда было заключено между Россией и Китаем…

С.Ю. Витте занимал пост министра финансов, и на первый взгляд странно, что ему, а не министру иностранных дел было поручено принимать Ли Хун Джана и вести с ним переговоры. Но с некоторых пор (еще при Александре III) Сергей Юльевич вплотную занимался делами Дальнего Востока, считаясь специалистом в этой области. Дальним Востоком очень интересовался и Николай II, побывавший в тех краях еще будучи наследником. По воспоминаниям Витте, у молодого царя «в то время никакой определенной программы не сложилось, было лишь только стихийное желание двинуться на Дальний Восток и завладеть тамошними странами». У Витте же такая программа действий была.

В ведении тогдашнего министра финансов было и сооружение великого Сибирского пути. Путь этот доходил уже почти до Забайкалья и дальше должен был повернуть на Благовещенск и по большой окружности северного берега Амура дойти до Владивостока. Но у Витте в это время родилась мысль «вести дорогу далее напрямик во Владивосток, перерезывая Монголию и северную часть Маньчжурии». Этим он думал ускорить и удешевить сооружение. То, что при этом дорога будет проходить по территории иностранного государства, его не смущало. Он надеялся, что с китайским правительством удастся договориться. Вследствие неудачной войны с Японией в минувшем году Китай был ослаблен. Россия спасла целостность Китая и заставила Японию очистить захваченный ею юг Маньчжурии. Теперь следовало ожидать от Китая благодарности.

Однако Витте знал, что «Восток — дело тонкое», и не надеялся только на благодарность соседа: в политических делах преобладают интерес и польза. Он решил установить особые отношения с нужным лицом в Пекине — первым сановником империи Ли Хун Джаном, «энергия и решительность» которого открывали возможность «прийти к окончательному соглашению по всем стоящим на очереди вопросам». Для того, «чтобы ближе познакомиться с Китаем и тамошними государственными деятелями», в Пекин был направлен издатель и главный редактор «Санкт-Петербургских ведомостей» — «очень приближенный в то время к государю» и большой поклонник Витте — камергер князь Э.Э. Ухтомский (бывший и директором Русско-Китайского банка). Эсперу Эсперовичу удалось конфиденциально поговорить с Ли Хун Джаном. Выяснилось, что «облегчение переговоров об основании Восточно-Китайской железной дороги» будет стоить три миллиона рублей. С согласия царя деньги были немедленно выделены Министерством финансов. Предполагалось выплатить их в три очереди.

Следуя на коронацию, Ли Хун Джан со своей свитой от средиземноморской Александрии до Одессы добирался на специально приготовленном для него русском пароходе. А в Одессе его ждал особый экстренный поезд до Петербурга. В столице для посла была снята роскошная квартира.

Первая встреча Витте с Ли Хун Джаном произошла в здании Министерства финансов, что на Мойке, в служебной министерской квартире. Посол и министр сидели, курили, а свита и министерские чиновники стояли, создавая декорацию. Беседа шла о здоровье монархов и их детей. Последующие встречи проходили с глазу на глаз, преимущественно у Ли. Витте, наверное, был основатель такого рода дипломатии, «с глазу на глаз» — столь модной в наше время.

В ходе этих встреч Витте увидел в своем дружелюбном собеседнике «действительно выдающегося государственного деятеля». Большое впечатление на него произвели и китайские охранники, «которые занимаются буквально только телом того лица, которое они охраняют; поэтому они постоянно находятся около него: утром они делают ему туалет, вечером раздевают, в течение дня делают ему массаж, трут различными благовонными мазями, одним словом, исключительно занимаются его телом».

Ли Хун Джан был принят и царем — негласно, в Царском Селе.

Так, не спеша, было заключено секретное соглашение. Китайская империя разрешала России провести железную дорогу по своей территории по прямому пути от Читы до Владивостока. Но строить эту дорогу должно было частное общество. (Пришлось Витте образовывать общество Восточно-Китайской железной дороги — КВЖД). Полоса отчуждения вдоль дороги, необходимая для железнодорожного движения, должна была принадлежать этому обществу. Вместе с тем в случае нападения со стороны Японии Россия обязалась защищать китайскую территорию, ее целостность, а Китай — русскую территорию.