Павел Рейфман - Из истории русской, советской и постсоветской цензуры

Вернемся к вопросу о цензуре. Одна из колоритных фигур её в первую половину XIX века — цензор А. И. Красовский. Сын протоиерея Петропавловского собора, он окончил гимназию Академии Наук. Работал переводчиком в канцелярии Академии. Затем библиотекарем Публичной библиотеки, позднее стал ее секретарем. С 1821 г. — цензор, член цензурного комитета (175). В 1832 г. назначен председателем комитета цензуры иностранной. В этой должности он пробыл 25 лет, до смерти в ноябре 1857 Красовский — совершенное воплощение чиновничьей среды, тупого рвения, умения подстраиваться под господствующий дух. Казенный человек, прекрасно умеющий ориентироваться, с верным чутьем. Когда в моде мистицизм — Красовский мистик, постоянный посетитель домовых церквей высокопоставленных особ, князя Голицына (держится в почтительной отдаленности от хозяина, но так, чтобы быть замеченным). Даже внешность, физиономия были у него типично чиновничьи: “ все было напоказ; тело и душа в мундире, набожность, православие, человеческое чувство, служба — все форменное» (175). Ханжа и тиран. Требовал от подчиненных высокой нравственности (история с чиновником, имеющим молодую прислугу; по мнению Красовского, прислуга должна быть не моложе 40 лет). Но и законные браки осуждает (умер девственником). Женатый, по его мнению — ненадежный чиновник, который не может всецело посвящать себя службе. Его подчиненным очень трудно было получать у него разрешения на брак. Даже министр просвещения Ширинский-Шихматов, перед которым Красовский благоговел, не достиг, по Красовскому, «венка праведника», так как был женат, что является «плотским сожительством» (177). Предельный формалист, который завел обширнейшую переписку между чиновниками. Почти ни одного приказа не отдавал устно. Когда после Крымской войны вышло распоряжение о сокращении служебной переписки, Красовский воспринял его чуть ли не как революцию, потрясение основ, преддверие государственного переворота. В качестве своеобразной оппозиции, Красовский еще более увеличил переписку (по поводу сторожа и 3 гнилых яблок) (177). И такой человек оказался востребованным в течение двух царств, Александра I и Николая I, руководил иностранной цензурой, обладал большой властью, от его произвола зависела литература.

Красовский оставил неизгладимую память как цензор. Он «прославился» не столько масштабными запрещениями крупных произведений, сколько мелкими придирками к отдельным фактам, выражениям, в которых усматривал что-либо противное религии, нравственности, правлению. В 1823 г. поэт Туманский перевел с французского для журнала «Сын Отечества» стихотворение Мильвуа. В нем идет речь о прощании умирающего от чахотки юноши с природой, его мыслями о матери, о деве, которые посетят его могилу. Красовский вычеркнул всё, что было написано о деве, написав сбоку: «какая дева?», а в конце, рядом с датой, поставленной автором («9 марта 1823 г.»), добавил: 9 марта — один из первых дней великого поста; неприлично писать о любви девы, неизвестно какой, когда говорят о любви к матери и о смерти; тем более, что «Сын отечества» читают «люди степенные и даже духовные» (178). На подобном же основании запрещена Красовским брошюра «О вредности грибов»: так как «грибы — постная пища православных и писать о вредности их — значит подрывать веру и распространять неверие».

Ряд решений Красовского на границе между маниакальной придирчивостью и сумасшествием. Так в польских музыкальных нотах он узрел прокламации, написанные особыми значками. В обычной почтовой бумаге он искал записи тайными чернилами призывов бунтовщиков. Красовский заставлял своих чиновников измерять внутренние и внешние размеры ящиков в поисках скрытых между стенками крамольных бумаг. С этой же целью он велел просматривать макулатуру, в которую были завернуты книги (183). Безумие, но и демонстрация начальству своего усердия.

Широкую анекдотическую известность получили сохранившиеся замечания Красовского на стихи Олина, переведенные из одной поэмы-баллады Вальтер Скотта. Приводим некоторые из них: улыбку уст твоих небесную ловить — «слишком сильно сказано; женщина недостойна, чтобы ее улыбка называлась небесной». Что в мнении мне людей? Один твой нежный взгляд Дороже для меня вниманья всей вселенной — «сильно сказано, к тому ж во вселенной есть и цари, и законные власти, вниманием которых дорожить должно»; и поняла, чего душа моя желала — «надо пояснить, чего именно, ибо здесь дело идет о душе»; о, как бы я желал пустынных стран в тиши Безвестный близь тебя к блаженству приучаться — «таких мыслей никогда рассеивать не должно; это значит, что автор не хочет продолжать своей службы государю, для того только, чтобы всегда быть с своею любовницей; сверх того к блаженству приучатся можно только близь Евангелия, а не близь женщины». Олин подал жалобу попечителю Петербургского учебного округа Руничу. Тот передал ее в цензурный комитет (179). Комитет подтвердил запрещение Красовского, со ссылкой на цензурный устав, где идет речь о сочинениях, противных Закону Божиему и нравственности. В решении комитета говорилось о том, что стихи Олина могли бы возбудить в молодых читателях «нечистые чувствования, которые, как известно, запрещаются седьмою заповедью и осуждаются Спасителем» (давалась ссылка на Евангелие от Матфея) (179–180). 17 апреля 1823 г. Рунич, вопреки собственному решению (даже он почувствовал некоторую неловкость), сообщил Олину о резолюции цензурного комитета, добавив от себя, что можно жаловаться в Главное Правление училищ.

Особенно ненавидел Красовский всё, связанное с Парижем, с Францией, но и вообще всякую иностранную литературу, «смердящее гноище, распространяющее душегубительное зловоние». Сверх того, что поступало к нему для цензуры, он не читал ничего иностранного, ни одной книги, журнала, газеты. Из русских газет признавал только «Северную пчелу», которую зачем-то заставлял переписывать своим чиновникам. Полный невежда, он в 1838 г. стал академиком, а в 1841 г. — почетным членом отделения русского языка и словесности Академии. В журнале заседаний цензурного комитета, рядом с перечислением дозволенных цензорами сочинений, стояла обычно стереотипная надпись: « а г. председатель полагает безопаснее запретить» . Уваров, ставший министром просвещения, писал о том, что Красовский, как цепная собака, при которой он спит спокойно. Такие «цепные собаки» во многие времена весьма полезны властям. Позднее одной из них стал Катков.

Еще в начале 1820-е гг. начинается подготовка нового цензурного устава. Для реакционеров министерства просвещения устав 1804 г. представляется слишком либеральным. Для подготовки нового устава в июне 1820 г. создается особый комитет. В него вошли Рунич, Магницкий, кн. Мещерский, Фус. В мае 1823 г. Магницкий подает проект устава. С претензией на теоретическое и историческое обоснование. В начале проекта — мнение о цензуре вообще и о том, какая она в России. Далее идет сам проект устава и секретная инструкция для цензоров. В теоретическом вступлении обосновывается необходимость цензуры в России, нового цензурного устава, с напоминанием о пагубных событиях в Европе, о французской революции и германской философии. Говорится о том, что дух времени во многих странах Европы стремится к разрушению государственного порядка. Этот дух восстал учениями материализма на Бога. Во Франции разрушены алтари Христа, ниспровергнуты законные власти. Ныне, когда внешние волнения утихли, системы неверия, со всей хитростью духа злобы, действуют под новой личиной. В Германии, в частности, под именем чистого разума, системы наук философских. Ни одно христианское правительство не может оставаться в бездействии, не противодействовать злу. Цензурные установления — одна из важнейших мер, противопоставленных этой заразе. По этой причине и издается новый устав.