Павел Рейфман - Из истории русской, советской и постсоветской цензуры

При Сталине, в процессе оформления советской империи (включающей и страны так называемой «народной демократии») о самоопределении речь идти не могла. Хотя понятие «дружба народов» отнюдь не снимало национальных противоречий, они были загнаны в подполье. Нерушимое единство обеспечивалось не волей народов (слова из гимна — ПР ), а страхом, силовыми приемами. После смерти Сталина положение несколько меняется. Новые правители, начиная с Хрущева, думали не столько о расширении империи, сколько о том, как бы ее сохранить, не допустить распада. Но страны «народной демократии» начинают борьбу за самоопределение, приобретение независимости, борьбу, решительно подавляемую российскими войсками (при Хрущеве в Германии и Венгрии, при Брежневе в Чехословакии и Польше). Реальную независимость страны Варшавского договора получают только в период начавшихся реформ, при Горбачеве. В то же время борьба за самоопределение начинается в республиках, включенных в состав СССР еще в довоенное время. В силу сложившихся обстоятельств независимость обретают страны Прибалтики. Борьбу за самоопределение ведут армяне Нагорного Карабаха в Азербайджане.

После развала Советского Союза возник ряд новых государств, основанных, в основном, на национальном принципе (бывшие союзные республики). Каждая из них, как правило, состояла из различных национальных, этнических образований, групп, но одна была главной, что отражалось и в названиях (Украина, Белоруссия и пр.). Другие этнические группы тоже нередко претендовали на самоопределение, независимость, во всяком случае на равенство. Руководство новообразованных стран, да и значительная часть их населения, вовсе не собирались соглашаться с такого рода сепаратистскими тенденциями, видели в них угрозу своему государственному существованию. Всё это вызвало обострение национальных конфликтов, прежде приглушенных, загнанных в подполье. Особенно сложно дело обстояло в огромной, многонациональной России, самой крупной из обломков бывшей советской империи. Угроза дальнейшего распада стала в какой-то степени реальной, хотя она и сильно преувеличивалась властями, которые отчасти на самом деле верили в такую угрозу. На такой основе в России росла ксенофобия, враждебность к людям других национальностей и одновременно боязнь их. В других же новообразованных странах тоже растет враждебность к лицам некоренной национальности, в первую очередь к русским или русскоязычным. Вражда усиливается памятью о прошлых обидах, вполне реальных, но определяемых советским режимом, а не русским населением в каждом отдельном его представителе. Дело осложняется неразумной политикой властей некоторых из таких стран (отказ в гражданстве приехавшему в советское время населению. мигрантам ). К этому добавляется популизм властей, неумение и нежелание людей адаптироваться в новой обстановке, непривычка просто слушать и слышать друг друга, и многое, многое другое. В том числе и советская привычка, иллюзорная вера в то, что конфликты можно и нужно решать силой . Когда речь идет о России, следует добавить весьма ощутимые остатки былых имперских амбиций (характерных не только для руководства страной, но и для значительной части населения). Выступая перед депутатами Совета Федерации в апреле 2005 (?) года Путин заявил: «Кришение Советского Союза — крупнейшая геополитическая катастрофа века». С его словами почти наверняка согласна значительная часть населения России: были сильными; нас боялись — значит уважали . Надежды на будущее: если уж восстановить СССР нельзя, то, по крайней мере, не допустить развала России, разрыва с ней её союзников, стран, входивших ранее в СССР.

В отношении к последним подход был иной, чем политика внутренняя, в самой России. Если речь шла о тех, кто готов был смириться с участью сателлитов, особых проблем не возникало. Но если те или другие страны претендовали на независимость, тем более если ориентировались на Запад, на Евросоюз и НАТО, делалось всё возможное, чтобы ослабить их, вызвать внутренние разногласия, всячески содействовать силам, оппозиционным властям. Для этого использовалось, в частности, облегченная выдача в таких странах российских паспортов, организация движения соотечественников, о чем пойдет речь ниже. Такая политика, характерная и для Ельцина, и для Путина (при последнем она стала прямолинейнее и жестче), проводилась в отношении ряда стран (Прибалтика, Украина, Молдавия). Она определяла во многом и события в Абхазии, Южной Осетии.

В начале 90-х годов в Беловежской пуще руководители России, Украины, Белоруссии, ссылаясь на конституционное право наций на самоопределение, заявили о выходе из состава СССР. Нерушимый Советский Союз прекратил свое существование… Определяющую роль в этом сыграл Ельцин (см. двенадцатую главуЛЛЛЛЛ). К воле народов , как и при создании, происходящее имело весьма косвенное отношение Но легкость, с которой смирились с беловежским соглашением, присоединились к нему свидетельствовала и о конъюнктурных соображениях местных правителей, и о том, что Советский Союз на самом деле прогнил и его распадение было закономерным (хотя при несколько ином раскладе он мог продержаться и дольше).

Пришедший к власти Ельцин, забыв о принципе самоопределения, начинает активно бороться за сохранение единства остатков империи. Создается СНГ, объединение отчасти мертворожденное, которое должно было в какой-то степени компенсировать России развал СССР. Когда же получить независимость попыталась Чечня, Ельцин прибег к беспощадной расправе: две войны в Чечне, начатые им, унесшие тысячи жизней и чеченских, и российских, вполне можно назвать геноцидом чеченского народа.

Но о Чечне можно было говорить: это наше внутреннее дело, мы не можем допустить нарушения целостности российской территории. С Абхазией и Южной Осетией всё обстояло иначе. Ведь они входили в состав Грузии, единство которой тоже нельзя нарушать. Такие мелочи остановить русское руководство не могли.

Уже к началу 90-х гг. отношения между автономиями и центральной грузинской властью оказались довольно напряженными. Каждая сторона конфликта была по своему права, но и виновата. При этом центральное грузинское правительство ориентировалось на принцип единства территории, а автономии — на право самоопределения. Каждая из сторон держалась не лучшим образом. Дошло до масштабных военных действий 91–92 гг. Другие страны, обеспокоенные происходящим, искали пути к примирению. Подписывались соглашения. Россия играла в поисках значительную роль, на первых порах, возможно, и не направленную против Грузии. 24 июня 92 г. в Сочи подписано соглашение между президентами Б. Ельциным и Э. Шеварднадзе. В июле 92 г. создана миротворческая контрольная комиссия СКК; в ней принимал участие и ОБСЕ. Обе стороны то соблюдали соглашение, то переставали с ним считаться. В дело вмешивалась и ООН, Совет Безопасности. В 94 г. работала группа друзей генерального Секретаря ООН по Грузии (ГДГ). В неё входила Россия, Великобритания, Германия, Франция, США. Постепенно Грузия всё более ориентировалась на Запад, заявила о выходе из СНГ, а Россия все активнее поддерживала сепаратистов. Противоречия всё нарастали. Россия явно разжигала их. Фактически Абхазия и Южная Осетия уже к моменту конфликта обрели самостоятельность, вышли из подчинения грузинского правительства. 16 апреля 2008 г. Путин распорядился, имея в виду Грузию, обеспечить защиту прав, свобод, интересов граждан России. Почва подготовлена и Россия готова не только к военной поддержке сепаратистов (что было и ранее), но и к войне против Грузии.