Робин Нилланс - Генералы Великой войны. Западный фронт 1914-1918

В тот же день 1 сентября, когда в Париже происходила эта перебранка, части БЭС снова приняли участие в боевых действиях. В сражении при Нери подразделения кавалерии и конной артиллерии дали небольшой по масштабам, но успешный бой немецкой кавалерийской дивизии, а у Виллер-Коттерье 4-я (гвардейская) бригада была атакована превосходящими силами немцев и в течение беспощадного боя, который длился целый день, потеряла 300 человек. В этот же день наконец соединились оба корпуса БЭС, которые почти целую неделю действовали в отрыве друг от друга.

И наконец, в тот же день 1 сентября Жоффр окончательно принял решение, которому суждено было коренным образом склонить военную удачу на сторону Франции. К окончательному варианту этого решения его подтолкнули документы, которые были найдены у убитого немецкого офицера и благодаря которым стали известны дислокация и задачи, стоящие перед 1-й армией генерала фон Клука. По крайней мере теперь Жоффру стали известны замыслы командования и стало ясно, что окупаются те шаги, которые он предпринял для укрепления своего левого фланга и для поддержки центра. Согласно документам Клук больше не был намерен следовать плану Шлиффена, и, озабоченный все увеличивающимся разрывом между своей 1-й армией и 2-й армией фон Бюлова, он уже начинал поворачивать войска на восток, намереваясь пройти своей армией севернее Парижа. Тем самым Жоффру предоставлялась возможность нанести контрудар по правому флангу сил Клука, что и было сделано между 6 и 9 сентября в сражении по обеим берегам реки Марна.

В процессе подготовки к этому сражению Жоффр пришел к выводу о необходимости сместить генерала Ланрезака. 3 сентября он был снят, а на его место поставлен волевой и решительный генерал Франше д’Эспере. Ланрезак был не первым и не последним французским генералом, освобожденным от занимаемой должности, поскольку в тот отчаянный час любой офицер, который не соответствовал назначению, очень быстро покидал свой пост, и только тем, кто был готов сражаться и побеждать, открывалась дорога на высшие командные посты.

В битве при Марне участвовали французские 3-я, 4-я, 5-я, 6-я и 9-я армии и БЭС, располагавшиеся на фронте между 5-й и 6-й армиями. Всего численность франко-британских сил значительно превышала миллион человек. Эта битва стала великой победой французского оружия, и к концу сражения эти французские армии при определенной помощи со стороны БЭС отбросили немцев почти на 100 км, остановившись у берегов реки Эна. Учитывая количество и численность армий, участвовавших в сражении, вклад в победу, сделанный БЭС, мог быть только небольшим. Однако он сыграл свою роль, и это с благодарностью было отмечено французами.

На 5 сентября БЭС находились южнее реки Гран-Морин, строго к востоку от Парижа. Хотя Френч и держал свое обещание действовать на фронте между 5-й и 6-й армиями, его войска располагались в глубине фронта, отставая от соседей-союзников примерно на 24 км (или на один дневной переход). Для нанесения контрудара Жоффру нужны были все силы, которые он только мог задействовать, и у него были опасения, возможно — небезосновательные, что Френч может не ввести свои войска в бой. Поэтому Жоффр лично приехал в штаб-квартиру главнокомандующего БЭС, которая теперь находилась в Мелуне, и, объяснив подробно свой план боевых действий, обратился непосредственно к фельдмаршалу, от имени Франции призывая англичан поддержать французов в этом бою. Его обращение сделало свое дело, и оно было настолько эмоциональным («Monsieur le marechal, c’est la France qui vous supplie» — «Господин маршал, это Франция умоляет Вас о помощи»), что Френч прослезился. Но когда он сказал своему переводчику: «Черт возьми, мне это не объяснить. Скажите ему, что наши парни не подкачают и сделают все, что в их силах», — Френч говорил от лица всех своих солдат.

После того как 24 августа они оставили Моне, солдаты БЭС прошли с боями около 320 км. Теперь, когда дни отступления были позади, они готовились нанести ответный удар. И в кавалерийских полках, и в артиллерийских батареях, и в пехотных батальонах — везде царило приподнятое настроение, с которым солдаты подгоняли свое обмундирование и готовили к бою оружие. Затем они снова вышли в поход, но не как в прошлые дни — на юг и подальше от неприятеля, а на север и на восток — туда, откуда доносился грохот орудий… Прошло 6 и 7 сентября, а движение вперед продолжалось, и солдаты поняли, что немцы отступают.

Битва на Марне положила конец надежде немцев на быструю победу. Генерал фон Мольтке все еще упорствовал в своих попытках вернуться к плану Шлиффена, не вполне отдавая себе отчет, что все военные действия, что имели место после Пограничного сражения, в конечном итоге сделали его бесполезным. Он также не пытался справиться с неблагоприятной обстановкой, сложившейся для его армий к востоку от Парижа, где немцы отступали под натиском французов. Отступление продолжалось, а Мольтке не выпустил ни одного приказа к своим войскам. Для некоторых из наиболее дальновидных военачальников Германии поражение на Марне послужило признаком поражения во всей войне. По крайней мере это справедливо в отношении Мольтке, так как 9 сентября он написал своей жене: «Обстановка для нас неблагоприятная, и бои к востоку от Парижа завершатся не в нашу пользу. Война, которая была начата с такими надеждами, обернется против нас, и мы будем сокрушены в борьбе на два фронта на востоке и на западе… и нам придется платить за все разрушения, совершенные нами».

Мольтке был прав. Битва на Марне ознаменовала конец плана Шлиффена, который только один мог предоставить Германии возможность вести победоносную войну на два фронта. Мольтке не дожил до того момента, когда стали сбываться его предсказания, — он умер еще в 1916 году. А 14 сентября 1914 года, всего через шесть недель после того, как он отдал приказ своим армиям вторгнуться в Бельгию, его на посту начальника немецкого Генерального штаба сменил генерал Эрих фон Фалькенгайн.

Гельмут фон Мольтке не подходил для командования германскими армиями в таком отчаянно рискованном предприятии, каким был план Шлиффена. У него не хватило твердости духа вложить все свои силы и ресурсы в один смелый удар или же сообразительности, чтобы понять, что в этой игре, чем больше он будет пытаться сохранить положение на всех фронтах, тем вероятнее потеряет все. К чести Мольтке, он знал эти свои недостатки, поскольку был порядочным и восприимчивым к критике человеком, который своей армейской карьерой и высоким военным постом был обязан славе своего дяди, генерал-фельдмаршала графа фон Мольтке, который в войне 1870 года наголову разгромил армию Франции и этим снискал благодарность Гогенцоллернов.