Кеннет Роуз - Король Георг V

Одновременное присутствие на свадьбе короля Георга и русского царя Николая II и радовало, и беспокоило кайзера. Он был рад принимать у себя своих кузенов, каждый из которых являлся первым лицом древней династии и в то же время страшился неких интриг с их стороны. Позднее король вспоминал, как Вильгельм почти по-детски ревновал к близким отношениям, существовавшим между его британским и российским родственниками, и старался не оставлять их наедине. Когда им все же удавалось провести приватную беседу, король подозревал, что «Вильгельм стоит, прижавшись ухом к замочной скважине».

Из всех монархов германский император был, пожалуй, самым большим любителем поговорить. Он даже читал проповеди команде императорской яхты «Гогенцоллерн», при этом опуская, как он тактично поведал архиепископу Кентерберийскому, «всю догматическую чепуху». От долгих лекций по международным вопросам он избавил на свадьбе дочери лишь своего кузена, но не его личного секретаря. Фриц Понсонби отмечал:

«В разговорах с королем император не затрагивал никаких деликатных политических вопросов, но, когда на офицерском завтраке он сел рядом с Бигге, кайзер наконец дал себе волю. По его словам, ему причинило сильную боль известие, что мы послали против него 100 тыс. человек, оказывая помощь французам. „Меня нисколько не волнуют эти ваши сто тысяч. Плохо то, что вы заключаете союзы с разлагающимися странами вроде Франции и полуварварскими вроде России, выступая против нас, истинных поборников прогресса и свободы…“

В целом визит прошел с большим успехом, но я сомневаюсь, была ли от него какая-то реальная польза. Настроения в обеих странах слишком сильны, чтобы такого рода визит мог что-то изменить».

В этом была самая суть вопроса. Императорские тирады отражали не только его бурный темперамент, но и недовольство народа, страхи и разногласия, не поддающиеся контролю монархов. Ни один правитель, каким бы автократическим он ни был, не смог бы избежать того, что произошло в августе 1914 г. Генезис Первой мировой войны — это не только важнейшая историческая тема, но и великая трагедия, за которой Георг V мог лишь наблюдать со стороны в качестве страдающего, беспомощного зрителя.

Она началась, как помнит весь мир, с убийства в Сараеве эрцгерцога Франца Фердинанда, наследника австрийского престола, и его морганатической жены. «Ужасное потрясение для милого старого императора», — записал король в дневнике 28 июня 1914 г. За последние годы он дважды принимал у себя австрийскую чету: один раз в Букингемском дворце, и тогда нашел гостей «очаровательными», а потом в Виндзоре, где эрцгерцог подстрелил приличное число королевских фазанов. Гибель друзей вызвала у короля искреннее чувство утраты, и, пренебрегая протоколом, он нанес неофициальный визит сочувствия в австрийское посольство. Тем не менее ни он, ни его министры пока не осознавали тяжелых последствий этой трагедии.

Вена расценила убийство как оскорбление императорской чести и одновременно кульминацию террористической кампании славянских националистов, терпеть которую больше невозможно. «Это равнозначно тому, — писал Г. А. Л. Фишер, — что принц Уэльский был бы убит в Ирландии в момент острейшей политической напряженности». Австрия была полна решимости унизить перед всей Европой своего недружественного соседа Сербию, подстрекателя преступления и покровителя славянских диссидентов. Ультиматум, объявленный Сербии 23 июля 1914 г., был таким тяжелым по условиям, что ни одно уважающее себя государство не смогло бы его принять. Тем не менее Сербия согласилась со всеми его требованиями, кроме одного, особенно вызывающего. Это проявление непокорности и ввергло мир в пучину войны.

Король, и без того глубоко переживавший провал конференции «круглого стола» по ирландскому гомрулю, первую запись в дневнике, посвященную надвигающемуся несчастью, сделал лишь 25 июля. На следующий день он отменил ежегодную поездку на скачки в Гудвуде. 28 июля Австрия объявила войну Сербии, что заставило Россию начать мобилизацию, дабы выступить против Австро-Венгрии. Это, в свою очередь, втянуло в конфликт Германию. «Телеграммы из-за рубежа приходят весь день, — записал король 30 июля. — Мы делаем все, что можем, для сохранения мира и предотвращения общеевропейской войны, но положение кажется весьма безнадежным». В ночь на 1 августа короля разбудил Асквит, чтобы получить согласие на отправку телеграммы за его подписью, призывающей российского императора к сдержанности. Это не помогло. К вечеру Россия и Германия уже находились в состоянии войны. Франция поспешила выступить в защиту своего союзника, что спровоцировало объявление ей войны Германией.

Но даже тогда Великобритания, которую связывали с Францией одни лишь чувства, возможно, могла остаться в стороне. «Следует ли нам ввязываться в войну, один Бог знает, — писал король. — Франция умоляет нас прийти ей на помощь. В данный момент общественное мнение решительно против нашего вступления в войну, но я думаю, что будет невозможно от этого удержаться, поскольку мы не можем позволить раздавить Францию». Инстинкт редко подводил короля. Ко 2 августа настроения в стране изменились, и собравшиеся возле Букингемского дворца поющие толпы радостно приветствовали королевскую семью. На следующий день градус патриотической эйфории поднялся еще выше, когда правительство заявило о своем намерении поддержать бельгийский нейтралитет, гарантированный договором от 1830 г. Фактически это было обещание примкнуть к Франции при угрозе германского вторжения. В этот вечер король и королева под громкие восторженные крики толпы трижды выходили на балкон дворца. «Сейчас все за войну и за то, чтобы помочь нашим друзьям», — с удовлетворением отмечал король.

Запись в его дневнике от 4 августа 1914 г. никак не отражает эмоций того дня:

«Жарко и ветрено, проливные дожди. Весь день работал… В 10 ч. 45 мин. провел заседание совета, чтобы объявить о войне с Германией. Это ужасная катастрофа, но здесь нет нашей вины. Возле дворца собралась огромная толпа; мы оба выходили на балкон до и после обеда. Когда люди услышали об объявлении войны, их возбуждение возросло, и мы с Мэй и Дейвидом вышли на балкон; ликование было оглушительным».

Мысли короля были в тот вечер обращены к его второму сыну, будущему Георгу VI, который служил корабельным гардемарином на корабле его величества «Коллингвуд». «Молю Бога, чтобы все скоро закончилось, — писал он, — и чтобы он защитил жизнь нашего дорогого Берти».

Династия Виндзоров. — Политика строгой экономии. — В войсках. — Все как обычно. — Фишер остается за бортом. — Хейг против Френча. — Ллойд Джордж против Асквита. — В защиту генералов. — Царю Николаю отказано в помощи. — Принцы под огнем. — Победа .