Кеннет Роуз - Король Георг V

«Это трагическая фигура: все, что у него было, он инвестировал в соответствии с рекомендациями сэра Э. Кассела, и максимум, что он сумел спасти после краха, — это 200 фунтов. Когда после ленча я спросил его, вызвать ли ему такси, он ответил: „Нет“. Теперь он всегда ездит на автобусе».

Еще один из королевских кузенов тщетно дожидался от Букингемского дворца хотя бы дружеского слова. Кайзера, которого до войны часто критиковали за англоманию, проявлявшуюся в образе мыслей, привычках, даже в манере одеваться, это молчание сильно обижало. Со стороны короля то суровое осуждение, с которым он относился к кайзеру в ноябре 1918 г., постепенно сменилось жалостью — он был не из тех, кто топчет поверженного врага. Услышав, что жена британского посланника в Голландии глумилась над кайзером, находившимся там в ссылке, король пришел в бешенство, через несколько месяцев ее муж был досрочно уволен с дипломатической службы. Разгневало короля и предложение Ллойд Джорджа экстрадировать кайзера из Голландии, чтобы судить за совершенные им преступления, — не в последнюю очередь потому, что сам король узнал об этом только из газет. «Это вызвало у него, — отмечает Ханки, — яростную тираду… повторявшуюся вновь и вновь на протяжении получаса». Король предупредил премьер-министра, что, появление кайзера на улицах Лондона может вызвать беспорядки. Ответ Ллойд Джорджа заставляет вспомнить о порядках, существовавших на заре правосудия: государственный преступник будет помещен в Сайоне, доме на берегу Темзы, принадлежащем герцогу Нортумберлендскому, откуда каждый день будет по реке доставляться на суд в Вестминстер-холл. Альтернативный план предполагал проведение суда над кайзером в Хэмптон-корте, старинном королевском дворце, находящемся в предместьях Лондона, однако это потребовало бы удаления вдов придворных и прочих старых леди из всех помещений, которые они там занимали по милости сменявших друг друга суверенов.

К радости короля, голландское правительство отвергло требование об экстрадиции. Обосновавшись в Дорне, бывший кайзер превратился в трудолюбивого, предприимчивого и несколько тщеславного сельского джентльмена; во время долгого изгнания он находил утешение в романах П. Г. Вудхауса и заваренном по всем правилам английском чае. Король больше никогда не встречался и не переписывался со своим кузеном, который был чрезвычайно обижен тем, что в 1921 г. не получил из Англии ни слова соболезнования в связи со смертью своей первой жены. Тем не менее окончательное примирение все же состоялось. В январе 1936 г., узнав, что король Георг V умирает в Сандрингеме, бывший император телеграммой выразил королеве сочувствие. Она ответила ему благодарственным посланием, к которому приложила подарок. Этот обмен письмами был, однако, не последним. В октябре 1938-го кайзер впервые после 1914 г. написал вдовствующей королеве Марии, поздравив ее с Мюнхенским соглашением, которое, как они оба считали, должно было предотвратить Вторую мировую войну. Свое письмо он подписал: «Твой любящий кузен Вильгельм». Королева Мария, весьма обрадованная восстановлением семейных уз в такое беспокойное время, направила это послание сыну, королю Георгу VI, для сохранения в королевских архивах.

Отказ Ллойд Джорджа консультироваться с королем по поводу намечавшегося суда над кайзером был, возможно, самым болезненным, но отнюдь не самым важным эпизодов в истории их послевоенных конфликтов. Самый важный начался за шесть дней до окончания военных действий, когда мир был уже неизбежен. Премьер-министр требовал досрочного проведения всеобщих выборов, король пытался его от этого отговорить. Аргументы «за» и «против» были одинаково весомы. Король вспоминал так называемые «выборы в военной форме» 1900 г., которые позволили юнионистам на пять лет продлить свое пребывание у власти, но затем спровоцировали такую реакцию, что больше уже никогда не смогли сформировать правительство. На такой долгосрочный риск Ллойд Джордж был готов пойти. Он заявил королю, что к 1900 г. парламент проработал только пять лет из положенных семи, тогда как в ноябре 1918-го чрезвычайным законом на три года были продлены его полномочия, ограниченные Парламентским актом 1911 г. пятью годами. Вдохновленный мнимой заботой о восстановлении демократии, Ллойд Джордж действовал по своему плану. Он обратился к стране с призывом дать возможность укрепить мир выигравшему войну коалиционному правительству. В ответ страна предоставила ему 526 из 707 мест в палате общин, одновременно практически уничтожив независимых либералов во главе с Асквитом, — он потерпел поражение в шотландском округе, от которого избирался в течение тридцати двух лет.

Не успел новый парламент собраться на первое заседание (оно состоялось в феврале 1919 г.), как король и его премьер-министр уже снова вступили в словесную перепалку. В декабре 1918-го правительство пригласило президента Вильсона совершить государственный визит в Англию, который должен был начаться на следующий день после Рождества. Стамфордхэм выразил протест, заявив, что король «удивлен и обижен», поскольку с ним не посоветовались, а предложенный план помешает его столь необходимому и вполне заслуженному отдыху в Сандрингеме. Ллойд Джордж бесцеремонно ответствовал, что возражения короля были переданы на рассмотрение военного кабинета и что «имперский военный кабинет отверг мнение короля». В итоге верный своему долгу суверен остался в Букингемском дворце, чтобы приветствовать там президента и провести в его честь государственный прием. Вильсон произвел неприятное впечатление. Отвечая на тост, провозглашенный за его здоровье, он совершенно не упомянул о той роли, которую сыграла в их общей борьбе Британская империя, и о тех жертвах, что она понесла. «Ни слова признательности, не говоря уже о благодарности, не прозвучало из его уст», — писал Ллойд Джордж. Король был разочарован не меньше. «Я его просто не выношу, — говорил он другу, — холодный, бесстрастный педант-профессор — отвратительный тип». В общем, радовались только сандрингемские фазаны.

Последовавшие после выборов перестановки в коалиционном правительстве преподнесли не любившему перемен королю совсем немного сюрпризов. Из семидесяти семи членов правительства лишь десять не служили в предыдущей администрации. Бальфур еще несколько месяцев оставался министром иностранных дел, после чего уступил эту должность Керзону, в свою очередь сменив его на посту лорда — председателя Тайного совета. В министерстве финансов Остин Чемберлен сменил Бонара Лоу, который довольствовался должностью лидера палаты общин, соединенной с такой явной синекурой, как пост лорда — хранителя малой печати; зависимость Ллойд Джорджа от его совета и поддержки не нуждалась в какой-то явной демонстрации власти. Черчилль стал сразу военным министром и министром авиации. Было, однако, одно назначение, которому король сначала воспротивился, — когда пост лорд-канцлера и, выражаясь старомодным языком, хранителя королевской совести занял атторней-генерал сэр Фредерик Смит. Стамфордхэм написал премьеру письмо, в котором заверял, что король прекрасно понимает трудности формирования правительства и не желает их усугублять. Далее в письме говорилось: